Бриганты
Шрифт:
— Сто золотых, — ответил монах.
— Подорожали Иуды, — сделал я вывод. — Где стоит отряд Ортинго?
— Должны ждать меня в деревне Миребо, — ответил он.
— Знаешь такую деревню? — спросил я Карне де Бретона, который был против захвата проповедника, но, услышав о намечаемом нападении на город, покраснел больше, чем допрашиваемый.
— Примерно день пути на заход солнца, — ответил рыцарь. — Большая деревня, богатая.
— Теперь уже бедная. Бриганты там всех обобрали, — сообщил монах, лицо которого побурело от прилившей крови.
— Кастрируйте его и отпустите, — приказал я
— Шевалье поклялся, что не тронет меня! — завопил монах, задергавшись не веревке, как карась на крючке.
— Я пообещал отпустить тебя живым, — возразил ему. — Так и будет. А яйца тебе, монаху, ни к чему. Заодно избавишься от искушения и людей перестанешь прельщать дьявольским голосом. Теперь он у тебя все время будет высоким. Очень высоким.
К тому же, с такой раной он не пойдет в Миребо, не предупредит Ортинго. Придется монаху полежать несколько дней в деревенской избе, пока заживет. На лечение оставили ему пять су. Остальные собранные им подаяния поделили между собой. Подозреваю, что арбалетчики получили то, что отдали вчера. Они, приученные кастрировать скотину, проделали все быстро. Ревущего монаха оставили под деревом, на котором он недавно висел, а сами вернулись в город, чтобы подготовиться к походу.
31
Деревня Миребо была большой, десятков на семь дворов. Со стороны леса ее защищала стена высотой метра два с половиной, сложенная из дикого камня. О том, что в деревне расположился отряд бригантов, говорил только табун лошадей голов на тридцать, который пасся на лугу вместе с десятком коз. Присматривали за ними трое мальчишек и две лохматые собачонки. В остальном деревня казалась вымершей.
Из-за каменной стены вышел босой мужчина в латаной рубахе с коротким рукавом и длиной по колени и направился по извилистой тропинке к лесу. В правой руке он держал топор.
— Приведите его, — приказал я арбалетчикам. — Только аккуратно, без битья.
Сами бывшие крестьяне, они очень любили поиздеваться над деревенскими. С городскими вели себя скромнее. Наверное, надеялись накопить деньжат и стать горожанами.
Крестьянин оказался мужчиной лет тридцати пяти, худой и жилистый. Длинные темно-русые волосы на голове и борода были спутаны. Такое впечатление, что он никогда не расчесывался. Открытые части рук и ног были покрыты серовато-бронзовой смесью загара и грязи. Карие глаза смотрели настороженно, с опаской.
— Сколько бригантов в деревне? — задал я вопрос.
— А кто их знает! — ответил крестьянин. — Много.
— Сотня? Две? Три? — спросил я по-другому.
— Больше сотни. Может, две, — произнес он и добавил в оправдание: — Не умею я считать.
— Они живут кучно или по несколько человек в каждом доме? — продолжил я допрос.
— По три-четыре человека, но не в каждом доме, — рассказал крестьянин.
— Покажи, в каких, — потребовал я.
— А вы напасть на них хотите? — спросил он.
— Угадал, — ответил я.
— Так, может, это, может, мы сами их, — предложил крестьянин. — Если вы потом грабить нас не будете.
— А кто вам раньше мешал перебить их?! — удивленно поинтересовался я.
— Их товарищи пришли бы и сожгли деревню. А так сочтут делом ваших рук, — ответил он. — Вы заедете утром, оружие и доспехи заберете и отправитесь дальше.
— Я не против, но мне нужен их командир Ортинго, — потребовал я.
— Отдадим, нам он ни к чему! — горько ухмыльнувшись, произнес крестьянин. — Только поклянись, что не будете грабить.
— Клянусь! — перекрестившись, молвил я.
— Приезжайте на рассвете, я вас встречу, — сказал крестьянин на прощанье и пошел в деревню, так и не срубив ничего.
Я верил ему, но не на все сто процентов. Жизнь меня научила, что предать может любой. Иногда даже вопреки своим интересам. Поэтому оставил пять человек наблюдать за деревней, а с остальными отошел вглубь леса, где на поляне паслись наши лошади. Со мной пришли сюда восемьдесят человек из моего отряда. Остальные охраняли наше имущество в Шательро. Слишком много ценного барахла накопилось у нас, чтобы оставлять его под присмотром баб.
Ночь прошла спокойно, если не считать массированных атак комаров. Казалось, что они слетелись сюда со всей Франции. Мои дозорные не заметили ничего подозрительного в деревне. Табун лошадей все также пасся на лугу, только не было коз. На всякий случай я разделил отряд на две половины. Вторая под командованием Хайнрица Дермонда осталась на краю леса.
Как только мы выехали на дорогу, из крайнего дома вышел вчерашний крестьянин. На этот раз он был без топора. Засунув большие пальцы рук за веревку, которой был подпоясан, он стоял на дороге, погрузив ступни в темно-серую пыль. Виду него был спокойный, равнодушный. Такое впечатление, что встречает деревенское стадо, которое возвращается с пастбища.
— Всех перебили? — спросил я, хотя не сомневался в ответе.
— Да, — подтвердил он.
— Приведите командира, — потребовал я.
— Его тоже убили. Сопротивляться вздумал, — сообщил крестьянин.
Уверен, что Ортинго не сопротивлялся. Наверняка прирезали его спящим. Видимо, много добрых дел было на его счету.
— Зря! — искренне произнес я и, повернувшись к своим оруженосцам, приказал: — Найдите тело Ортинго, отрежьте голову и положите в бурдюк с вином. Отвезем герцогу Бурбонскому. Может, что заплатит за нее.
На слово никто не верит. Вот и приходится поступать по-варварски. Впрочем, оруженосцев мой приказ не удивил и даже не покоробил. Возить на показ голову убитого вражеского командира было обычной практикой. Скорее всего, ее водрузят на кол на крепостной стене, чтобы послужила устрашением для других врагов.
Арбалетчики рассыпались по дворам, собирая трофеи. Вскоре к ним присоединилась вторая половина отряда под командованием Хайнрица Дермонда. Часть оружия, одежды и награбленного бригантами крестьяне заныкали. Я приказал не напрягать их. Они заслужили награду, потому что сделали за нас грязную работу. Трупы бригантов крестьяне волоком доставляли к оврагу неподалеку от леса, куда сталкивали, не потрудившись даже присыпать землей. Днем трупы послужат пищей курам и свиньям, если таковые еще есть в деревне, и воронам, а ночью — лесным хищникам. Так поступают только с заклятым врагом. Хотя в отряде Ортинго были в основном гасконцы и наваррцы, их называли англичанами. То есть, для французских крестьян слово «англичанин» стало синонимом слова «бандит».