Бубновый туз
Шрифт:
— Где именно он вас находит?
— У моей тетки, на Стромынке.
— Это случайно не Елизавета Васильевна?
— Вот видите, — радостно воскликнула барышня. — Вы ее тоже знаете.
— Работа у нас такая — все знать. Когда вы виделись с ним в последний раз?
— Это было десять дней назад. — На лице девушки появилась улыбка. Ей явно было что вспомнить. — Тогда он подарил мне бусы из малахита, а еще колечко с зеленым камушком. Сказал, что это изумруд, — не без хвастовства ответила барышня.
Кажется,
— Почему же так долго он не показывался? Все-таки десять дней прошло.
Барышня неожиданно надула губки. Головенка пустая, а вот мимикой владеет в полной мере, на такие пухлые губки можно и купиться.
— Мне кажется, что у него, кроме меня, еще кто-то есть.
— С чего это вы так решили?
— Однажды он ко мне пришел, а от него пахло духами. Он все время так… Не появляется, не появляется, а потом вдруг объявится. Надарит всего… Ну я барышня отходчивая, забываю обо всем, и мы опять вместе. Но он больше недели никогда не пропадал, а тут целых десять дней. Я боюсь, что он совсем может не вернуться ко мне.
Несмотря на простоту ее душевного устройства, такие женщины, как правило, очень ревнивы. И эту черту характера следовало использовать.
— Мне сказали, что у него есть другая женщина.
Людмила фыркнула:
— Вы тоже об этом знаете. Этому кобелю меня одной мало. Он к каждой бабе под подол норовит заглянуть. А ведь чего заглядывать-то? Лучше, чем у меня, ему все равно не найти!
— Вот что, девочка, — посуровел Сарычев. — Ты знаешь, куда попала?
Девушка фыркнула:
— Мне уже объяснили.
— Не хочу тебя пугать, но от нас только две дороги: к стенке или в лагерь. Так какой вариант для тебя предпочтительнее?
По хорошенькому личику пробежала неприятная судорога.
— Впрочем, у тебя есть еще один выход: ты сдаешь нам Кирьяна с потрохами, и тогда у тебя есть возможность выбраться из этого здания через парадную дверь. Так все-таки что ты выбираешь?
Сарычев не пугал. Наоборот, в этот момент он выглядел спокойным, чуть ли не добродушным. Этакий заботливый дядюшка.
— Ну вот и слезы навернулись. Мы бы и рады тебе помочь, но абсолютно ничего не можем сделать, ведь существуют определенные инструкции, через которые нам просто не перешагнуть. Видишь, какая несправедливость, мы не можем помочь даже таким хорошеньким барышням, как ты.
— Что я должна делать?
— Я тебе уже сказал… отношения.
— Он говорил, что женится на мне, — непоследовательно сообщила она.
— Вот даже как… Наверняка он рассказывал тебе о том, где он бывает, с кем встречается. Тебе, как никому, известно о его привычках, о его образе жизни. Расскажи все, что знаешь и помнишь.
— Что я могу сказать… Появляются у него деньги, так он всегда попойки устраивает, — всхлипнула Людмила. — Загульный!
— Где он гуляет чаще всего?
— Кто ж его поймет? Все как-то по-разному, куда в голову стукнет, — дернулось хрупкое девичье плечико. — Иной раз ко мне наведается, а в другой раз к Клавке заскочит.
— Что же это за Клавка такая? — насторожился Игнат Сарычев.
— В Кисельном переулке живет. Любит, когда к ней жиганы приходят. Попойки устраивает, жиганы-то с пустыми руками никогда не приходят. Вот тем и живет. А если потребуется, так и с барышней какой-нибудь познакомит.
— Где именно находится этот дом?
— На углу Нижнего Кисельного переулка. На третьем этаже.
— Куда выходят окна?
— Во двор, там есть крыша. Если вдруг какая-то опасность, так они спрыгивают на крышу и по ней перебегают в соседний двор. Так вы меня отпустите?
Еще одна квартира, которую следовало поставить на заметку. Сколько их было за последние две недели? Тридцать? Сорок? А может быть, пятьдесят? Одним словом — рутина! Вряд ли поможет, но пренебрегать информацией не следовало.
— Пока побудете у нас, а там посмотрим, — задумчиво сказал Сарычев. — Дежурный! — громко крикнул он. А когда вошел рослый красноармеец, распорядился: — Уведи!
Глава 29 СКУПЩИК
Ухватившись за лацканы пиджака, Владимир Ильич нервно пересек кабинет. Развернувшись у окна, строго спросил:
— Так что там случилось прошлой ночью, Феликс Эдмундович?
Дзержинский хотел подняться, но Ленин решительным жестом заставил его опуститься на место.
— Это все тот же Кирьян Курахин, Владимир Ильич, что совершил нападение на ваш автомобиль. Он со своей бандой переезжал от одного поста к другому, свистел в милицейский свисток, и как только постовой подходил к машине, расстреливал его в упор!
— Да-а, — сокрушенно протянул Ильич, — до такого зверства мог додуматься только уголовный элемент, который ненавидит и нас, и установленный нами режим! Сколько же погибло милиционеров?
— Восемнадцать человек.
— Восемнадцать человек! — воскликнул Ильич. — Подумать только! И это всего лишь за одну ночь! Большего цинизма трудно даже представить — вызывали милиционеров, чтобы застрелить! Откуда у них автомобиль?
— Автомобиль они отняли у одного заводчика. Когда он отправился на машине к своей любовнице, они просто остановили его и вышвырнули из салона.
— Но этот заводчик хотя бы остался в живых?
— Да, Владимир Ильич, он живой и совершенно не пострадал.