Бухенвальдский набат

Соболев Александр

Декабрь, 1984

* * *

Вот-вот шагнет через порог год новый — восемьдесят пятый. Ко мне он будет добр иль строг, благословенный иль проклятый?

Как луч направить в темноту, волшебный луч великой силы, чтоб близь, и даль, и высоту, как на ладони осветил он, и я узнал бы наперед, что ждет меня с женой-подругой: иль наконец — счастливый взлет, иль снова поединок с вьюгой?

Не хватит ли? Худому — прах! Тем паче — добрая примета: сегодня солнце в небесах сияет, будто в пору лета. Чуть в легкой дымке небосвод, денек, как говорят, на славу!

...Будь милостив к нам, новый год, Мы это заслужили, право!

31 декабря 1984

* * *

Ох,

как нынче насугробило, намело невпроворот. Но меня то не расстроило, а совсем наоборот. Мне, поверьте, даже весело, хоть ворчу в сердцах порой, одолеть из снега месиво, будто вновь я молодой, словно вдруг пустился в пляску я, будто все мне трын-трава...

Кажется февральской сказкою наша зимняя Москва. Благодарен я особенно этой редкостной зиме: слово-образ «насугробило» щедро подарила мне. Никаких богатств накапливать в личный сейф я не привык. Влейся, слово, новой каплею в русский океан-язык.

1885

* * *

И поныне слышу я шепот нежных слов. Под барачной крышею родилась любовь.

Пей, новорожденная, молоко-эрзац: Коечка казенная жиденький матрац...

Пой, душа бездонная, утверждая вновь, что любовь бездомная — крепкая любовь.

Март метет снежинками, землю порошит, голубыми льдинками горизонт прошит.

Звоном с переливами занялся рассвет. А меня счастливее в целом мире нет.

Раненный, контуженный отставной солдат, я с моею суженой нищий, да богат.

Спи, моя хорошая, ведь любить не грех. В платьице поношенном ты красивей всех.

...Мы с тех пор протопали тридцать девять лет, мы с тобою «слопали» много тяжких бед.

Все же нас счастливее в целом мире нет! Звоном с переливами занялся рассвет.

1985

* * *

С тобой мне ничего не страшно: с тобой — парю, с тобой — творю, благословляю день вчерашний и завтрашний боготворю. С тобой — хоть на гору, за тучи, хоть с кручи — в бездну, вместе, вниз... И даже смерть нас не разлучит: нас навсегда венчала Жизнь!

1985

* * *

Известно это: каждый след — «пока», один — на год, бывает — на века. Но даже самый яркий пропадет: ничто на свете вечно не живет... Ты оставляешь след свой на пути, чтоб мог другой уверенней идти.

1985

* * *

Квадратура круга — что в упряжке вьюга, что пахать без плуга, радость от испуга. Круга квадратура — кол — клавиатура, два крыла для тура, из соломы шкура...

Глупо и нелепо и непостижимо... Ну а если надо и необходимо? Ну а если годам вовсе нет возврата, если гибель в круге без его квадрата: круг петлей сожмется — нет сердцебиенья. Квадратура круга — только в том спасенье.

Нам одно осталось: что бы ни случилось, биться, не сдаваться дьяволу на милость. Как бы там ни туго, нам, моя подруга, клин вспахать без плуга, взять в упряжку вьюгу. Круга квадратура — смастерить для тура два крыла, чтоб с кручи он взлетел за тучи.

Глупо и нелепо? Но... необходимо. Если это надо, значит — выполнимо!

1985

МОЙ ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС

Когда он был — мой звездный час — вчера или давно? Сверкнул он ярко и погас? Мне ведать не дано. А может быть, совсем не так: сиял он надо мной, когда из пламени атак я выходил живой. Возможно, был он — этот час — один на всем веку, когда мальчишкой в первый раз я рифмовал строку? Наверно, нет. Потом зимой, когда, во всей красе, прочел впервые опус мой на третьей полосе. Я двадцать пять газет купил — себе и напоказ. Да, очевидно, он пробил тогда, мой звездный час. Бежали годы... Верно, вновь он просверкал сильней, когда на вечную любовь я повстречался с ней... о, сколько бедствий и преград досталось нам с женой... Стихом ударил я в набат на весь на шар земной. Я будто стал могучекрыл, и, может быть, как раз он нам заветный путь открыл — наш общий звездный час. Так почему же черствый ком щемит в моей груди и слышу я: «Потом, потом, тот самый, самый, погоди, зажжется впереди... тот самый в вышине».

При мне... иль не при мне?..

1985

ЮБИЛЕЙНОЕ

К своему семидесятилетию

С надеждой, верой и тревогой не сплю очередной рассвет... Неужто я прошел дорогой длиною в семь десятков лет? Такой тернистой и опасной — и не представить наяву. Что ж, настрадался не напрасно, не зря, не попусту живу. ...Пока не канул я в пучину, пока гореть во мне огню, я буду штурмовать вершину и совести не изменю. То не риторика бахвала, а прожитого мною суть, таким природа-мать зачала, таким я свой закончу путь.

Сегодня не хочу итога, пускай пора тому пришла... Рассвет... Надежда и тревога... А впереди — дела, дела... Рука в руке шагаем вместе, а где-то впереди — итог. Над нами вечные созвездья. Рука в руке. И с нами Бог.

18 августа 1985

ЭТЮДЫ

1 Перед моим окном поляна. За нею — зимний лес. Снежинки плавно падают... Какая тишина! Который час? Который нынче год?..

2 Береза бурей сломана, она стонала тихо, умирая. А крона все еще густа и зелена — живая.

3 Шквал налетел. Темень кругом. Вспышки слепящие, ливень и гром. Гнется большая сосна, как лоза, — гроза!

4 Рябины урожай обильный. На дерево уселись свиристели. Их песенка рябиново-красна.

5 День за днем крепчает лед. Спит в затоне пароход. Снег. Метели. Кутерьма. Зима!..

6 Сулящие надежду корпуса. С грустинкою глядящие глаза. На белых койках желтоваты лица... Больница...

Декабрь, 1985

* * *

Быть мужественным, честным до конца - в том жизни суть поэта и борца. Судачит обыватель: «Вот урод!» А я таким иду из года в год. Иного не хочу иметь лица: быть искренним и честным до конца!

1985

* * *

Средь «царства Берендеева», средь шума городского — везде я слышу: «Бей его!», всегда я слышу: «Бей его, создание евреево такого и сякого!..»

1985

* * *

Я не похвастаю доходом: год миновал еще один... Увы, прибавилось седин и жить осталось меньше годом. Да, семь десятков!.. Завтра старость. Ведь вечер это, не рассвет...

Так сколько зим и сколько лет идти до финиша осталось? Ну, как мне сердце разогреть, чтоб не сдавалось, не остыло, чтобы хвороба не скрутила, чтоб мог врагов я одолеть?!

А фронт все остается фронтом, пока не кончится война... А горизонт — за горизонтом, хотя черта его видна. Воюю. Тяжела расплата. Нет, я оружья не сложил. Пусть времени в обрез и сил, но... такова судьба солдата. Приговоренный сам собою, не покидаю поле боя. Я не покину это поле, пока стихи мои в неволе.