Буковый лес
Шрифт:
У Вальдемара, конечно свои большие причуды, но съёмочная неделя была с ним как в раю. Он был к ней очень внимателен, отзывчив и нежен. Ну и если и ругал за воду не… как её там… короче – не из трёхлитровой банки с лягушкой, то это вполне можно пережить. Он давал и за это хотел брать.
– Таня! – Линда мечтает, чтоб сегодняшний день никогда не заканчивался, – Тань, а ты даже не намекнёшь какие «сюрпризы» меня ждут? Морально бы подготовиться. Если это снова мужское групповое порно, то…
– Не намекну, конечно. На «сюрпризах» Андрей снимает крупный план. Я не могу портить «эмоции».
– Вытаращенные глаза, и бегущая из угла рта слюна – «крупный план»?!
– Ну,
– Хорошо! Я тогда слюну пущу струйно.
– Пусти, интересней будет смотреть.
– Ох, Таня, Таня… плохо вы меня изучили.
Но, оказалось всё наоборот, изучили слишком хорошо. Так хорошо, что сама Линда не могла себе представить. Да, у неё, как у всех были мечты идиота, но она о них особо не распространялась, потому что были они несбыточными. Просто так, иной раз по приколу могла что-то писнуть в «одноклассниках» на форуме, ну или просто в интернете. Как звучит эта поговорка? «Любовь и кашель не скроешь»? Да, пожалуй. Но что не спрятать на этот раз? Кашель, или любовь?
И всё же не смогла Линда удержать рот закрытым, нижняя челюсть отскочила от верхней сама по себе, и Андрей снял прекрасный «крупный план». Если б она хоть чуточку знала Киев, то наверное поняла, что везут её на стрельбище, и Танин любимый «крупный план» вышел менее эмоциональным. Она очень давно писала на форуме, что мечтает пострелять из пистолета, она рассказывала, что у неё ощущение в руках, будто давно, очень давно держала в руках оружие. Когда? На это у Линды ответа не было. Может в прошлой жизни, когда была амазонкой? Она чувствовала, что знает, как держать арбалет, какая отдача у приклада в плечо, как податься вперёд, если стреляешь из пистолета, как чужой лоб похож на водяные круги от камня, если смотреть в оптический прицел. А члены съёмочной группы, оказывается, читали о её мечтах в переписке с друзьями, они читали о её надеждах, мыслях. Они интересовались ею больше, чем её семья и теперь решили ей подарить сказку. Не кинуть с барского плеча, как делали многие, а преподнести.
Тут на стрельбище сидел Вальдемар, утопая в запахе порохового дыма и ждал её с нетерпением. Она всей спиной чувствовала, как он её ждал.
Вальдемар не хихикал, не подтрунивал над Линдой, когда она надела наушники, не говорил, что Линда в них похожа на «синхронного переводчика с зимбабвского», хотя переводчики наушники не носят, не тыкал её пальцем в рёбра, чтоб «пощекотать», когда она целилась. Так сделал бы Эндрю, потому, что он очень хотел, чтоб Линда промахнулась. Он бы сам себе в этом постеснялся признаться, но на самом деле очень хотел, чтоб промахнулась, чтоб уронила ружьё, чтоб у неё обожгла палец потому, что «Линда выглядит смешно» и в целом «женщина с оружием – обезьяна с гранатой». Владимир смотрел на неё как зачарованный и очень хотел, чтоб она попала в десятку.
Она целилась из пистолета боевыми патронами в далёкую мишень, выставив обе руки и чуть наклонившись вперёд, и не было в жизни большего удовольствия, чем заставить эту маленькую мушку замереть между ножками такой вот штучки. Вальдемар то и дело подскакивал, обнимал её и радовался успехам.
Инструктор, голубоглазый красавец с античным торсом, заставил Линду сперва давать «честное комсомольское», а потом клясться на крови и есть землю из горшка с геранью, никак не веря, что Линда стреляет впервые в жизни, слишком прицельными были попадания. Ребята ей аплодировали, Юльца-маленькая чуть не разрыдалась от умиления.
Потом они все вместе поехали на каток, это оказалось вторым «сюрпризом». В жизни Линда никогда не надевала коньков. Да что надевала?! Она их близко никогда не видела! Такие стальные, красивые, блестящие. Видела в русских школьных учебниках картинки с девочками в коротких юбочках с такими конёчками и на льду. Ну, да, ну да… в городе педофилов, где росла Линда, только за одну такую юбочку с оборочкой и без коньков женщину бы растерзали, а судья потом на процессе сказал бы, что она сама «спровоцировала порядочных мужчин». То есть зачем она «туда пошла»? Нормальные женщины сидят дома и смотрят за хозяйством, и девочка в тринадцать лет уже взрослая женщина, знает что делает, многие выходят замуж и рожают детей. Если она поднимает ноги, туда ей и дорога».
Натянула, зашнуровала, то ли жмут, то ли большие.
– Марго! Ну, давай! – Вальдемар ловко скользил по ледяной глади и отражался в ней как в голубом зеркале. Он подъехал, схватил Линду за руки и отволок на середину поля. Линда, абсолютно не умея кататься, по центру стояла как корабельная мачта – мощно, непоколебимо, не отклоняясь ни влево, ни вправо.
– Линда! – Иннеска была разочарована, – Ну ты хоть попробуй, посмотри – вон как маленькие дети катаются!
«Ну не, это уж слишком. Вот тщеславия у меня „немае“ под корешок. Дети ваши пусть катаются, а мои руки которые кормят всю семью, слишком дорого стоят. И не боюсь я быть никаким посмешищем, мне эти катания сто лет не нужны. После вчерашнего обморока очень кружится голова, тут не то что проехаться, идёшь с трудом. Надо не показывать свои недомогания, всё же сегодня почти заканчиваем программу. А на льду не умею, не буду, не хочу. Кто придумал каток? Вальдемар что ли? Мечтал научить меня? Хотел пообниматься, ну типа – „помогаю не упасть“? Или просто хотел показать, как это умеет делать он? Ему удалось! Красиво умеет. По всем статьям красиво. А, вот я не умею – чего нет, того нет.»
Линда вырвалась из рук Вальдемара, и, встав на глазах у всего катка на четвертинки, через всю ледовую арену поползла к раздевалкам. Съёмку закончили, как только её ладони коснулись деревянного настила. Всё свернули и уехали. Иннеска тайно плевалась, Татьяна молчала.
– Так значит, мы все встречаемся дома? – Вальдемар обращается к режиссёру, он очень сосредоточен. Линда со вчерашнего дня его не узнаёт. Он внезапно из разговорчивого и галантного мачо вдруг начал превращаться в ответственно-торжественного депутата съезда капустоводов, как будто по риэлторской должности собирался продать жилплощадь Линде лично.
– Да, встретимся дома, – Таня отвечает рассеянно голосом человека, думающем совершенно о другом, – запишем дневники и все свободны, – Таня тоже не в меру серьёзна. Не выпуская из рук блокнота в чёрном, жёстком переплёте, периодически отходит на несколько метров, звонит по мобильному телефону, отворачивается, пишет смс-ки, снова возвращается к группе, – ну, всё, пока, всё, – наконец удовлетворённо кивает она, – Пока-пока! Хорошей прогулки!
– И вам, Татьяна, отдохнуть с пользой, пока нас нет, – Линда то ли шутит, то ли на полном серьёзе сочувствует режиссёру.
– Секундочку! – Таня на обратной стороне листа просматривает, обведённый кружочком пункт, – Что у нас завтра? Секс-шоп и «круглый стол»? Там всё готово? Ну, и ладушки.
– О! Вы таки решили раскрыть секреты? – Линда хихикала, как будто утром не её голова раскалывалась по швам.
– Какие между своими людьми могут быть тайны? – Инка весело засмеялась, – Ой, поехали, давайте уже рассаживаться по машинам, вперёд, вперёд, время поживает.
Стали разъезжаться.
Вальдемар для красоты сорвался с места с пробуксовкой. Машина взвизгнула и выехала на широкую улицу.