Бункер из Дождя
Шрифт:
Только когда они спустились в раздевалку, Сергеев громко выдохнул.
– Пронесло! На их месте могли оказаться и мы! Все в часть. Награды в строевой отдел, переодеться и в столовую роты. Я распоряжусь. Павлов к зампотылу за литром спирта.
9.
В соответствии с погодой дни потянулись унылой чередой. Генерал Петров давно вернулся из отпуска, но в батальоне ещё не появлялся, если и было что-то надо, вызывал к себе Сергеева. Вторая рота была отправлена в Нагорный Карабах, а третья - в Эстонию. Чухонцы решили вырваться из слабеющей империи. Первая рота осталась на вечном дежурстве. Взводы тренировались
– Понимаешь о чём я?
– Кивнул на мишени комбат. Алексеев, соглашаясь, кивнул.
– Тем не менее скажу. Вот первая, когда ты к нам только поступил. Разброс. Для предыдущего места, сойдёт, даже отлично. Сказывается слабая стрелковая подготовка. Это как у всех - мало стреляли. Это АК-74. Про пистолет вообще молчу.
– Я пистолет для страховки таскал. Потому что лучший пистолет, это автомат или средство, чтобы добраться до автомата.
– А вот на ходу или на слух у тебя хорошо получалось. Запомни это. Своё оружие ты пристрелял и, через полгода, стал как все. А по снайперской подготовке на уровне лучших снайперов, особенно на средней дистанции. Через год один из лучших. Неважно из чего стреляешь. Кучность, темп - на высоте. Так продолжалось до ранения. Теперь же шрам уводит прицел вправо и вниз. Вот!
– Достал очередную мишень комбат.
– Ты сразу понял и начал исправлять этот недостаток. Поэтому, первоначально, у тебя пошёл разброс. Кучность подтянул, темп упал. Грубо говоря при встрече с врагом, тебя завалят первым. Теперь вот заключение медиков. Из-за шрама ударная нагрузка от бега падает больше на суставы правой ноги. Правое плечо несколько опущено и центр тяжести поклажи, как у них написано, тоже смещён вправо. Вывод. Тебя можно использовать внутри страны, а на заданиях - нет. Тебя даже для карьеры в Афган не отправишь, выводить уже начали. Петров отказался вводить должность замкомбата. Обычно начштаба, который в курсе всего им и бывает. Что ему - замкомбата, поручишь? Человек без дела болтаться будет! А среди наших нет желающих на такие должности. Хотя вроде бы... вон как с Павловым получилось. Вакансия полгода проболталась пустой - его всунули. Я ничего против Павлова не имею. Он старается, но никогда даже до самого слабого не дотянется. Характер не тот. Я заметил, как он в ГлавПУРе на наши награды косился. Для него это было откровением Иоанна!
– Ивана Грозного?
– Это библейский святой. Иоанн объяснял апокалипсис! То есть последний день всего живого. Но если применить к тем, кто был в политуправлении, для них это действительно конец света.
– То есть и мы могли строевым шагом в дисбат отправиться?
– Причём у нас было больше шансов. Если к нам в мае приезжал Рейган, ничего хорошего для нас, как для армии нет. То, что сейчас начинается, только цветочки. И вашу роту могут отправить в какую-нибудь Латвию. Армию надо сокращать. Пять миллионов здоровых парней дурака валяют на хозработах. А как учения, боеприпасов не напасёшься. Только солдат чему-то научился - домой. Каждые полгода начинай снова из балбесов солдат делать. Завтра при всём параде. Сам министр будет награды вручать. А сейчас... Сергеев посмотрел на часы, - иди в комнату релаксации, там два не наших психолога хотят побеседовать.
Беседа с заезжими психологами прошла весело и непринуждённо. Алексееву было понятно, что они его в чём-то проверяют, но так ничего и не понял.
Наутро все стояли в кабинете министра. Петров зачитывал кому - что, адъютант подавал награду,
Павлов чуть не упал в обморок. Две награды, но не известно за что. Понятно, что орден за Израиль, но он не сделал больше других. Да и попал туда случайно. Не отказываться же!
После этого, в столовой роты, был устроен небольшой банкет. Домой Павлова притащили, как бы совершенно трезвые Сергеев и Алексеев. Вслед за троицей в квартиру зашёл и Петров в генеральском плаще. Татьяна - жена Павлова стразу узнала двоих. Генерала и управдома и застыла в тревоге.
– Вы уж не ругайте его хозяюшка!
– Обратился к ней Сергеев.
– У вашего мужа счастливый случай, значит и у вас праздник. Мы его накормили, а вы уж его разденьте, обогрейте, спать уложите, дайте выспаться.
– А это на утро!
– Генерал достал из внутреннего кармана небольшую плоскую бутылку из-под коньяка и поставил на телевизор.
– Сами не пробуйте - это спирт.
– Он что, его пил?
– Громко удивилась Татьяна. Её Юра, если что и пил, то сухое вино, да и то так, чисто за компанию. Она ещё не понимала, что Юрия Павловича Юрьева, заслонил собой Павел Павлович Павлов, который пьёт всё.
– Он же просто солдат, а воин, офицер! А советские воины могут многое!
Утром она устроила мужу допрос, не в стиле, конечно, "Бриллиантовой руки", но трясла конкретно. Павлов открыл глаза.
– Где я?
– Заплетающимся языком спросил он.
– Дома, как ты мог?
– А кто я?
– Юра, ты что, совсем разум от спирта потерял?
– Спирт? Какой спирт?
– На телике стоит, дружки твои постарались. Я их помню, один управдом, второй к дяде приходил, а третий... я его даже... ты уже в подворотне пьёшь со всеми?
– Танюш, что ты разоряешься на весь дом? Мне вчера...
– Павлов прошёл к телевизору. Его как положили спать, так он и спал в одежде на диване перед теликом. Татьяна не стала его раздевать. Не из-за того, что не хотела, а просто не смогла. Сил не хватило.
– Сам министр, маршал СССР погоны майора вручил! А ты меня...
– Ты же всегда вино... но спирт!
– Во-первых я его разбавлял. Во-вторых, вина там вообще не было. В-третьих, его все пили! Я что, должен от коллектива отслоняться? Это боевая часть, а не тыловая шкуродёрня! Давай Танюша, ты жена советского офицера, погрей суп, нарежь чего-нибудь, я буду сейчас. Но она пошла не на кухню, а к телефону, звонить дяде.
Павлов недоумённо посмотрел на это, взял бутылочку и прошёл на кухню. Накрытая салфеткой, на блюдечке лежала краюха чёрного хлеба на которой сиротливо приютилась маленькая котлетка. Сын не доел и она, оставила это мужу. Павлов налил полбокала спирта и влил воду. Вода поскольку тяжелее спирта тонет в нём, соответственно разбавляя его. Спирт может и не смешаться если лить наоборот.
Через несколько дней Алексеева вызвали на встречу. Невзрачный особнячок в центре, на тихой улице. Метро хоть и рядом, но сквозняком к особнячку не пройдёшь. В обход идти дольше. Его ждали, раздели, провели в столовую или кафе. Там были официант. Встречавший его у стола, весьма импозантный мужчина в костюме несоветского покроя и ткани, жестом предложил ему присесть. Алексеев сел, а тот не слова ни сказав, пододвинул меню. Алексеев вопросительно поглядел на него.
– Зовите Семён Семёнович Горбунков. Выбирайте, что нравится.