Бунт на «Кайне»
Шрифт:
Вилли снова взялся за письмо к Мэй Уинн и, размечтавшись, совсем забыл об этом разговоре.
На следующий день, впервые с тех пор, как на тральщике сменилось командование, обед в кают-компании прошел непринужденно и весело. Возобновились старые шуточки по поводу романтических эскапад в Австралии и Новой Зеландии. Все стали вспоминать, какое жестокое поражение потерпел Марик, когда завел роман с престарелой официанткой кафе в Окленде. Был тщательно обсужден вопрос о количестве родинок на лице упомянутой леди, при этом Гортон насчитывал их семь, а Марик — всего две, остальные же высказывались за
— Вообще-то Стив прав, — заявил Кифер, — я думаю, родинок было всего две. Остальные были бородавки.
Помощник буфетчика Уиттекер, по своему обыкновению с унылым видом обносивший всех свиными отбивными, неожиданно заржал так, что выронил блюдо с мясом чуть ли не на голову капитану. Красные жирные куски разлетелись по полу. Но, пребывая в праздничном настроении, Квиг сказал:
— Уиттекер, если уж вы вздумали бросаться в меня едой, бросайтесь не мясом, а овощами, они дешевле.
По традиции кают-компании любая шутка, произнесенная капитаном, автоматически встречалась бурным взрывом веселья. Все так и покатились со смеху.
— Подумаешь, что тут страшного, даже если у нее и в самом деле было несколько родинок, зато она была настоящая. Мне мало, как некоторым, одних французских журналов и открыток, — парировал Марик насмешки толстого помощника капитана.
— Стив, у меня жена, и я должен быть ей верен, — весело ответил Гортон. — За то, что я рассматриваю картинки, она не может подать на развод. А был бы я вольнонаемным, как ты, и мне не подвернулось бы ничего лучше, кроме этой новозеландской бородавчатой свиноматки, думаю, я предпочел бы смотреть картинки.
— Однажды я столкнулся с чертовски хитроумной штукой, — начал вдруг Квиг. По всей вероятности, он был в хорошем настроении, что с ним случалось не часто, ибо обычно он не принимал участия в разговорах в кают-компании. Офицеры замолчали и с почтительным вниманием приготовились слушать.
— Кстати, об открытках. Весьма хитро было придумано, как я потом убедился. Не знаю, как я попал в этот список «заказы — почтой», ну, в общем, как-то так получилось и… оказалось, что нужно выслать этой фирме всего один доллар в месяц, и они присылают тебе эти картинки, большие и на глянцевой бумаге, примерно шесть на четыре, если не ошибаюсь. — И он сложил из двух больших и двух указательных пальцев прямоугольник. — Ну вот, а почему я говорю, что это было хитро придумано. По почте посылать открытки с голыми женщинами нельзя, ну так вот, эти девчонки не были голые, на них были очаровательные розовые трусики и лифчики, все культурно и пристойно. Но только их бельишко легко смывалось. Нужно было провести мокрой тряпочкой по картинке и, будьте любезны… Чертовски хитро придумано. — Довольно посмеиваясь, он оглядел компанию. Многим удалось изобразить на лицах некое подобие улыбки. Кифер, спрятав лицо за сложенными лодочкой ладонями, стал зажигать сигарету, Вилли запихнул в рот здоровенный кусок свинины.
— Да, кстати, — продолжал капитан, — если не ошибаюсь, никто из вас еще не израсходовал полагающуюся ему долю спиртного? Или есть такие, кто это уже сделал?
Все молчали.
— Вот и отлично. Вы не возражаете продать свою долю мне?
В месяц на человека полагалось по пять бутылок спиртного.
Их можно было купить в офицерской столовой при судоверфи за полцены по сравнению с их стоимостью в Соединенных Штатах. Квиг застал офицеров врасплох; они не задумывались о том, во сколько это обойдется им в Штатах. Не очень охотно, но все же все они согласились, кроме Хардинга.
— Капитан, — сказал он извиняющимся тоном, — мы с женой договорились пропить мое годовое жалованье, поэтому все спиртное, что я сэкономлю, мне самому пригодится.
Квиг понимающе засмеялся, но объяснение принял. В этот же вечер все офицеры «Кайна» в сопровождении капитана выстроились в очередь у стойки бара и купили около тридцати литров шотландского виски и хлебной водки. И, когда каждый из них, нагруженный бутылками, отходил от стойки, капитан Квиг, рассыпаясь в благодарностях, направлял их одного за другим к джипу, стоящему в вечернем сумраке у дороги, неподалеку от корабля. Когда весь груз был «принят на борт», капитан сел в джип и уехал, оставив офицеров с «Кайна» стоять на дороге и в недоумении смотреть друг на друга.
На следующее утро в половине восьмого в каюту капитана был вызван старшина второго класса Лэнгхорн. Капитан в мятых и запятнанных габардиновых брюках, с потухшей сигарой во рту, сидел, развалясь, и считал ряды бутылок, разложенные перед ним на одеяле.
— Привет, Лэнгхорн. Ну, какой ящик ты мне соорудишь для этих бутылок? Здесь их тридцать одна.
Лэнгхорн, уроженец штата Миссури, мрачный, с длинным костлявым лицом, выдающейся вперед нижней челюстью и прямыми черными волосами, выпучил глаза от удивления, увидев контрабанду.
— Медикаменты, Лэнгхорн, медикаменты, — сказал Квиг, посмеиваясь и подмигивая. — Это тебя не касается, а если спросят, ты не видел никаких бутылок и ничего о них не знаешь.
— Да, сэр, — ответил Лэнгхорн. — Сделать упаковочный ящик, скажем, три на два, что-то в этом роде — набить внутри древесной стружкой…
— Какой стружкой, черт возьми? Эти бутылки на вес золота. Я хочу, чтобы между ними были перегородки, а стружка, чтоб была между перегородками…
— Сэр, у нас нет тонкого материала для перегородок, ни фанеры, ничего…
— Черт возьми, ну достань немного жести в слесарной мастерской.
— Слушаюсь, сэр. Все сделаю в лучшем виде, сэр.
Во второй половине дня Лэнгхорн, шатаясь и обливаясь потом, ввалился в кают-компанию, таща на спине ящик, сколоченный из свежеструганных досок. Спотыкаясь, он ввалился в каюту Квига и с жуткими гримасами и кряхтеньем, как будто это был не ящик, а пианино, опустил его на пол. Утирая красным носовым платком градом катившийся пот, он проговорил:
— Господи Иисусе, сэр, эти перегородки из свинца такие тяжелые…
— Свинца?
— В слесарной не было ни единого листа жести, сэр…
— Господи помилуй! Свинец! С таким же успехом подошел бы хороший жесткий картон…
— Ну, я могу вытащить эти свинцовые перегородки, сэр, и переделать…
— Не надо, пусть остается как есть, — проворчал Квиг. — А через несколько дней кое-кому из матросов придется как следует поразмяться, что не так уж худо для них… К тому же свинец пригодится мне дома, — невнятно пробормотал он.
— Что вы сказали, сэр?