Бурбон и ложь
Шрифт:
Когда он заваливается на бок и падает на матрас, то увлекает меня за собой. Мы запутываемся в ногах и простынях, обнимая друг друга и приходя в себя от того, что мы только что пережили.
Проходят минуты, ни один из нас не шевелится. И я чувствую, как его сперма вытекает из меня.
Наконец, я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Его глаза закрыты, а на губах играет удовлетворенная улыбка. Я изучаю его профиль — от четкой линии челюсти до прямого носа. По отдельности они были бы суровыми и пугающими, но с его глазами и тем, как его губы касаются
— Ты смотришь на меня и трахаешься так, будто это прощание.
Как он может так хорошо меня понимать?
— Я пытаюсь показать, что тоже люблю тебя…
Его глаза открываются, и он широко улыбается, но улыбка сходит на нет, когда он видит, что в моих глазах блестят слезы и я не могу улыбнуться тому, что собираюсь ему сказать.
— Но?
— Но я не знаю, смогу ли я остаться, ковбой. Я не могу подвергать опасности никого из твоей семьи. Я не могу рисковать тобой…
Я проглатываю рыдание, готовое вырваться наружу вместе с этим признанием.
Он наклоняется и обнимает мое лицо ладонями.
— Тогда выходи за меня замуж.
— Что? — Я ищу его глаза, потому что совершенно не ожидала услышать эти слова.
— Выходи за меня. Если тебе придется уехать, они разрешат мне поехать с тобой, если мы будем женаты.
Я не могу скрыть улыбку и нервный смешок, который вырываются из меня.
— Это безумие, Грант. Мы только начали… — Мои брови сходятся у переносицы, когда я думаю о том, что он предлагает. Толком ничего не зная обо мне, этот мужчина хочет вступить в брак. — Ты вообще хочешь жениться?
— На тебе? Да. — Он говорит это так уверенно, словно это не поспешное решение и мы не познакомились совсем недавно.
— Но твоя жизнь здесь. Твоя семья. Мы знаем друг друга всего лишь…
Он приподнимает мой подбородок, чтобы я посмотрела на него, останавливая мои слова.
— Моя семья всегда будет моей семьей. Где бы я ни находился, я люблю их, а они любят меня. Но ты ошибаешься насчет моей жизни, сладкая. Я просто плыву по течению. Прожигаю время, удерживая людей на расстоянии. Я только сейчас начал жить заново. — Он вытирает слезу, скатившуюся по моей щеке. — Эта женщина без фильтра, которая называет меня ковбоем, — именно та, с кем я хочу прожить мою жизнь. Мне не нужно больше времени для осознания того, что я и так знаю.
С трепетом в животе я сажусь и наблюдаю, как его глаза пытливо смотрят в мои, пытаясь понять, о чем я думаю. Что я собираюсь ему ответить.
Он глубоко вздыхает, откидывая мои волосы с плеча.
— Это началось с мамы Гриза. Потом это случилось с его первой женой, а затем с моей бабушкой. — Он прочищает горло. — Потом мои родители. — Он проводит пальцами по моей руке. — В Фиаско любят говорить всякие гадости за спиной у людей, не задумываясь о том, как это ранит. Мы слышали это с детства — мальчики Фокс прокляты. И я никогда не придавал этому значения, пока не потерял Фиону. А потом, когда Линкольн потерял Оливию.
Я вижу и чувствую, как сильно его это расстраивает и преследует. Уму непостижимо, что
— Я знал Фиону с детства. Мы вместе учились в школе и потом в академии. Я был на год старше, а она стремилась занять место Дела.
— Дел — ее отец?
Он кивает.
— И мой лучший друг, с тех пор как я начал работать в полиции Фиаско. Наши с Фи отношения не были давней влюбленностью. Все началось как дружба с привилегиями. Мы напивались и трахались. И где-то по пути я влюбился в нее. — Он улыбается. — Она не хотела никому рассказывать о нас. Я хотел, но я знал, что для нее все было сложнее. Она была одной из шести женщин в отделе. И ее уважали — Дел позаботился об этом. — Он прочищает горло. — Дел был моим старшим офицером, и мне казалось, что я лгу ему.
Когда он потирает затылок, я вижу, что ему тяжело, и это заставляет меня задуматься, говорил ли он когда-нибудь раньше об этом вслух.
— В то утро, когда я сказал ей, что люблю ее, она отправилась на вызов, и, — он снова прочищает горло, — информация была не очень хорошей, но она поехала. Как только я услышал диспетчера, я понял, что что-то не так. Я чувствовал это нутром, сказал ей, чтобы она остановилась. И я не смог добраться туда вовремя.
Его глаза наполняются слезами, и я наблюдаю за тем, как он борется с чувствами, чтобы не дать им пролиться, пока он рассказывает мне свою историю.
— Я не смог добраться туда достаточно быстро, чтобы прикрыть ее. — Он крепче сжимает мою руку. — После этого я больше не мог выполнять свою работу. Я подвел ее, и каждый день вспоминал, что когда кому-то действительно понадобилась моя помощь, кому-то, кого я любил, я не успел вовремя.
Он прикрывает глаза свободной рукой, но как только он это делает, я придвигаюсь и обнимаю его. Мое сердце разрывается из-за него и из-за чувства вины, которое он до сих пор испытывает.
Наклонив голову, он прижимается лбом к моему плечу.
— А год спустя от нас ушла Лив. Я отбросил свое горе, чтобы быть рядом с Линком и племянницами, но после пережитого я не хотел ничего чувствовать. Не думаю, что я что-то чувствовал в течение нескольких лет. Я работал, сбрасывал свое дерьмо у боксерского мешка и делал свой бурбон. Вот и все.
Я откидываюсь назад, чтобы поймать его взгляд. Мне нужно, чтобы он видел меня, когда я скажу это. Когда его глаза встречаются с моими, я вытираю шальную слезу, скатившуюся к его губам.
— Мне. Повезло.
Он пристально смотрит мне в глаза.
— Спроси меня почему, ковбой. — Я улыбаюсь, и все мое тело теплеет от его взгляда.
Слабая улыбка трогает уголки его губ.
— Почему тебе повезло, детка?
— Потому что ты меня любишь.
Его глаза закрываются, и он морщит нос, услышав мои слова.
— Потому что я люблю тебя. И я женюсь на тебе.
Его руки обнимают мое лицо, а его глаза танцуют с моими.
— Да?
— Да. — Я отчаянно киваю, по щеке скатывается слеза.