Бурбон и ложь

Уайлдер Виктория

Раздается звонок над дверью, и меня обволакивает запах жареного мяса и солоноватый привкус старых дубовых панелей. В округе много ресторанов, но это место никогда не менялось. Я буду скучать по нему. Скучать по ним.

Марла кричит из-за стойки бара:

— Ты будешь сегодня ребрышки или бургер, Грант?

Она перекидывает полотенце через плечо и делает такой вид, как будто я задерживаю заказ, хотя я только что вошел. Она нетерпеливо поднимает на меня брови,

потому что единственное, что можно сказать о Марле с уверенностью, — это то, что у нее совершенно нет терпения. Особенно ждать.

— Я буду то же, что и он. Я киваю Делу, сидящему в дальнем конце стойки.

Он делает глоток своего кофе.

— Сегодня она подает спунбред⁵⁴ с ребрышками.

Я улыбаюсь своему другу.

— Амброзия?

— Марла, скажи, что ты приготовила амброзию, — кричит он ей.

Она кричит из кухни:

— А лягушачья задница водонепроницаема⁵⁵?

Господи. Я оглядываю ресторан, и вижу, что нас здесь всего несколько человек, но сейчас поздний вечер четверга, поэтому большинство тех, кто ужинал тут с семьей, уже дома, укладывают детей спать. Кондиционер работает из-за сегодняшней жары.

В разгар августа в Кентукки кожа может покрыться испариной, если вы просто стоите на улице. Даже если не светит солнце, на улице жарко. Хорошо для бурбона, плохо для остальных.

— Полагаю, это «да».

Он смотрит на меня.

— Ты так нервничаешь потому, что хочешь сказать мне, что влюблен в эту девушку?

Мышцы на моей челюсти дергаются, а затылок нагревается. Между нами много общего. И любви тоже много, но мы ее не афишируем. Так было всегда, даже до Фионы.

— Да, связано с этим. — Я прочищаю горло.

— Есть шанс, что гадюка, курящая гвоздичные сигареты, — вторая причина? — История отношений Би и Дела была одной из немногих, о которых в городе не сплетничали. Но я знаю, что после ухода Би Дел ни с кем не встречался. Он никогда не рассказывал подробностей, а я никогда не спрашивал.

— Так и есть, — говорю я, когда Марла возвращается, чтобы долить ему кофе и налить мне свежий. — Спасибо, Марла.

— Еда будет через пару минут, — говорит она и спешит к кабинкам с кувшином воды.

— Я пытался сказать, но, видимо, безуспешно, что я рад за тебя. Я не знал о вас с Фи… до самого конца. Если бы я мог выбрать кого-то для нее, то это был бы ты, Грант. Но ее здесь нет. — Он делает паузу, шумно сглатывая. — Я скучаю по ней каждый день, но у нее была счастливая жизнь. Я рад, что ты был частью этого.

Я действительно не хотел плакать сегодня, но, клянусь, если он скажет еще хоть слово, я потеряю контроль над собой.

— Тебе это не нужно, но у тебя всегда было мое благословение. Кого бы ты ни выбрал.

Проклятье. Я

кладу руки на столешницу и опускаю голову, глядя на потертый линолеум на полу.

— Я не планировал никого выбирать.

— Ну, в этом и заключается вся прелесть любви, не так ли? — Он смотрит в сторону кухонного окна, где Марла раскладывает свою амброзию. — Она, как правило, нарушает твои планы. И ты можешь быть тупицей лишь до тех пор, пока кто-то заставляет тебя улыбаться.

Если бы я моргнул, то ничего бы не заметил. То, как приподнялся уголок его рта, когда он смотрел на Марлу. Ну, будь я проклят.

— Ты что, издеваешься надо мной?

Он делает глоток кофе, не обращая внимания на то, что я пристально смотрю на него.

— До тебя никогда не доходило, почему я так часто здесь бываю?

Я наклоняю голову.

— Я думал, что дело в еде.

Он улыбается, посмеиваясь.

— Так и начиналось.

Я смеюсь:

— Хорошо. — Я киваю, думая о том, что мой лучший друг только что сказал мне, что у него кто-то есть, и почему-то ни один человек об этом не знает.

Из распашной двери кухни появляется Марла.

— Я приготовила для тебя мясо средней прожарки, — говорит она, снимая с предплечья тарелку с ребрышками. — Тебе, Дел, слабой. — Она снимает с другого предплечья тарелки с лепешками, а затем, словно из ниоткуда, выдвигает две чашки с зеленой амброзией, посыпанной кокосом и мараскиновыми вишнями. — Я принесу «Aus jus»⁵⁶, секундочку, мальчики.

— Спунбред сегодня хорош, — говорит он с набитым ртом.

Когда я подношу вилку ко рту во второй раз, разговор за стойкой заставляет меня прислушаться.

— Мы не подаем здесь ничего, кроме воды, — говорит Марла, слегка повышая голос. Я отрезаю еще один кусок мяса и смотрю на туриста, стоящего у дальнего конца стойки. Высокий и худой, ничем особенно не выделяющийся. Зачесанные назад черные волосы, с проседью на висках. Но, тем не менее, волосы на моем затылке встают дыбом, и я подталкиваю Дела ногой. Я вижу, как он смотрит мне за спину — быстрый взгляд и ничего больше.

— Похоже, у вас подают первоклассные ребрышки, — говорит он с северным акцентом.

— Как я уже сказала, вода — единственное, что есть в меню для вас, — огрызается Марла.

Я бросаю на него еще один взгляд, отмечая яркое золотое кольцо на его мизинце. Он берет зубочистку из держателя у кассы, а затем издает негромкий смешок, как будто ему не нравится такое отношение.

— Не подскажете, не видели ли вы случайно мою сестру где-то в городе?

Если не считать новостей, которые показывают по телевизору, все остальные присутствующие притихли и прислушиваются к этому разговору.