Бурбон и ложь
Шрифт:
— Пожарные не смогут справиться с ним, пока все не выгорит дотла.
— Весь бурбон, — шепчу я.
— Посмотри на меня, — говорит он, отвлекая мое внимание от почти завораживающего зрелища. — Все это ни черта не значит. Ты в порядке. Мы в порядке. Это все, что имеет для меня значение.
— …но твоя семья. Все это время и…
Его теплые руки заставляют меня расслабиться, пока он убирает мокрые от пота пряди волос, прилипшие к моим губам.
— Ты — моя семья. И теперь ты в безопасности. Я с тобой.
Он прижимается своим лбом к моему.
— Я не знаю, ковбой. У меня такое
Он улыбается.
— Да, наверное, так и есть. — Проводя пальцами по моей голове, он заправляет прядь волос за ухо. — Ты такая чертовски храбрая.
Мой подбородок дрожит, а в носу снова покалывает от его слов.
— И я люблю тебя, моя храбрая девочка, — говорит он, продолжая прижиматься ко мне. — Я так сильно тебя люблю. И я подумал… — Он делает паузу и глубоко вздыхает, прежде чем находит нужные слова, чтобы закончить. — Я подумал, что это случится снова. Что я не смогу добраться до тебя вовремя. И что я, — он целует меня, слезы текут по его щекам, — потеряю тебя. Сладкая, я не могу тебя потерять. Пожалуйста, останься со мной. Я хочу этого. Нас. — Он еще раз прерывисто вздыхает. — Больше, чем чего-либо еще в своей жизни.
Моя грудь наполняется страстным желанием, когда я провожу пальцами по линии его волос. Если бы мужчины мурлыкали, это было бы то самое место Гранта. Я сжимаю в кулак переднюю часть его футболки, чтобы убедиться, что он меня слышит.
— Ты сказал, что я твоя. Так что, если ты не пошутил, я тоже так считаю. Для меня это просто. Я выбираю быть твоей так же, как ты выбрал быть моим. Я никуда не уйду, ковбой. — Я улыбаюсь ему со слезами на глазах.
Уверенное прикосновение его губ ощущается так, будто мы скрепляем свои клятвы после пережитого кошмара. Он улыбается мне в губы, его рука лежит на моей груди, прямо над сердцем.
За его спиной продолжает гореть огонь, и, наблюдая за ним, я хочу верить, что он сжигает страхи нашего прошлого, которым мы позволяли управлять нашими жизнями. От этой мысли у меня в животе медленно распутываются оставшиеся узлы. То, что держало нас обоих в удушающем захвате. Монстр и проклятие. Я смотрю, как пламя танцует над зданием, чувствую его руки, крепко обнимающие меня, его губы, касающиеся моей кожи, я понимаю, что все закончилось.
— Не думаю, что ему удалось выбраться оттуда. Никто не мог выжить после того взрыва.
Грант смотрит через мое плечо на пламя.
— Я тоже.
— Джулеп с ним справилась, но там была гремучая змея, которая…
Прибывшие врачи скорой помощи отрывают нас друг от друга, чтобы осмотреть раны Гранта. Я начинаю говорить им, что со мной все в порядке, но он возражает:
— Все равно осмотрите ее.
Он откидывает голову назад, вспоминая, что я сказала перед этим.
— Стоп, стоп, стоп. Гремучая змея?
Я киваю.
— Она укусила его, наверное, три, а может, и четыре раза. Только так я смогла забрать Джулеп и убежать.
Я смотрю на нее, а она наблюдает за нами. Моя защитница. Она спасла мне жизнь. И теперь, когда угроза миновала, у нас нет причин уезжать. От осознания этого меня охватывает облегчение.
Он игнорирует
— Моя жена.
Я прикусываю его нижнюю губу.
— Почти.
Глава 43
Лейни
Потребовалось четыре дня, чтобы потушить пожар. Пять округов и неизмеримое количество пожарных боролись за его ликвидацию. Огонь так и не добрался до других рикхаусов на этом участке владений Фоксов, что само по себе было чудом. Огонь полыхал так жарко, что от монстра, которого я убила, и от кошмара, который я пережила, остались только зубы и осколки костей.
Он был стерт из памяти. Я искала в себе грусть, но не находила. Ценой этого стали две ночи моей жизни, которые, как я знала, никогда не покинут меня полностью, но дело было сделано. Это, по крайней мере, принесло мне утешение. Я помню, как однажды спросила отца, все ли с ним в порядке. Это было после дела, из-за которого ему пришлось уехать — из-за него он пропустил День открытия58 в том году. Когда он вернулся, я поняла, что дело было тяжелым.
— Ты в порядке, папа?
Он вымученно улыбнулся. Эта улыбка больше походила на преамбулу к чему-то, что мне не понравится, чем на то, что демонстрировала радость. Мы были в закусочной на 22-й улице, и он не допил свой шоколадный коктейль. Он всегда делал это до того, как нам приносили бургеры. Я уже покончила со своим бургером, а он так и не сделал больше ни глотка. Я знала, что, чем бы он ни занимался, пока был в отъезде, часть этого вернулось домой вместе с ним.
— Просто тяжелый случай, детка.
— Пришлось остановить монстра?
— На этот раз да. Мне пришлось остановить монстра.
Я откинулась на спинку кабинки, насытившись картофелем фри и клубничным коктейлем. В этот момент я понимала, что он мог иметь в виду. Я также знала, что если ему и пришлось причинить кому-то боль, то только для того, чтобы обезопасить других людей.
— Я думаю, ты храбрый, папа. Ты должен быть храбрым, чтобы останавливать монстров.
После этого он допил свой шоколадный коктейль.
Он бы сказал мне, что я тоже была храброй после всего произошедшего.
Я неоднократно обсуждала с психотерапевтом ту ночь, когда случился пожар, и ночь в хранилище, пока не смогла спать нормально. Не было четкого ответа на вопрос, как Ваз мог узнать, что за мной кто-то придет. Или как он узнал, что я приехала из Нью-Йорка.
— Но, как и в большинстве случаев, связанных с отцом Хэдли и его партнерами, — сказал Эйс, — мы знаем, что нам нельзя терять бдительность.