Бурбон и ложь
Шрифт:
— Из-за резких изменений погоды, — заканчивает она, подмигивая. — И воды.
В памяти всплывает тот день в бондарном цехе, когда я поддразнивал ее насчет того, что содержится в местной воде.
— Это моя девочка.
Мне нравится, что она это знает. Лейни уже изучила не только основы. Я наблюдаю и слушаю, когда она устраивает дегустацию в конце экскурсий, у нее есть свое мнение о вкусах и она усвоила то, чему ее научил Линкольн. Это просто еще одно ее достижение.
Я беру перчатки, отвертку и киянку53.
—
Я прочищаю горло, не испытывая гордости за то, каким я был после ухода из полиции.
— И ты делал бурбон.
— И я делал бурбон.
Я присаживаюсь на корточки у нижнего ряда в нескольких футах от нее.
— Я хотел превратить это горе во что-то другое. Способ помнить, но и забыть на время, если в этом есть смысл.
Она проводит ладонью по моей руке.
— Есть.
— Я всегда был хорош всего в нескольких вещах.
Я киваю на бочку, которую только что открыл.
— И умение делать хороший бурбон стоит на первом месте в этом списке. У меня нет никаких планов на его счет. Никто о нем не знает — даже мои братья.
— Что? — Она удивленно смотрит на меня округлившимися глазами, в голосе слышится недоверие. — Что значит, они не знают об этом?
Я вставляю длинную пробку в отверстие.
— Я делал его для себя. А теперь…
Я оглядываю ряды бочек. То, сколько времени и труда ушло, чтобы сделать их, принести сюда и позволить превратиться во что-то лучшее, заставляет меня гордиться.
— Теперь это их собственность, если они захотят. Мне они больше не нужны.
— Ты не можешь просто бросить все это. Я даже представить себе не могу, сколько сил ушло, чтобы все здесь обустроить. И времени, чтобы сделать правильное сусло.
Мои губы подрагивают от едва сдерживаемой улыбки.
— Вы только послушайте, какие термины она использует.
Уперев руку в бедро, она отвечает:
— Я жила, дышала и спала с «Фокс Бурбон». Я знаю, о чем говорю. — Она ухмыляется мне.
— Это было чертовски сексуально. Иди сюда, — говорю я, протягивая ей руку. Она наклоняется к тому месту, где я сижу на корточках. Мои колени просто убивают меня, но, черт возьми, как же мне нравится целовать эту женщину. Ее мягкие губы впиваются в мои, и если я не буду осторожен, то закончу тем, что трахну ее прямо здесь. Я отстраняюсь и снова сосредотачиваюсь на том, что делал. Поднимаю валинч и смотрю на цвет — глубокий янтарный в этом ряду.
— Попробуй.
— В последний раз, когда мы с тобой поили друг друга бурбоном, мы оказались совершенно голыми.
Я улыбаюсь при воспоминании об этом.
— Открой, — требую я, держа у ее губ валинч с бурбоном.
Ее губы приоткрываются, и я выпускаю немного бурбона ей в рот. Ее глаза встречаются с моими, когда она медленно проглатывает его, издавая тихий
— У него сладкое послевкусие. Мне нравится.
Я ждал, когда смогу разлить его по бутылкам. И даже если бы он не был готов, я был бы вынужден это сделать, чтобы взять немного с собой. Но когда я пробую, и вкус обволакивает мой язык, я понимаю, что это хороший бурбон. Черт возьми, если еще немного подержать его в этих бочках, некоторые из них могут стать отличным бурбоном.
— Ты действительно собираешься просто оставить его? — Поджав губы, она оглядывает сырое помещение. Рев водопада и работающий генератор практически заглушают ее слова с того расстояния, на которое она отошла. — Я не понимаю, как ты вообще все это сюда доставил.
— Квадроцикл и небольшой прицеп, который крепится сзади. Я делал только небольшие партии. А когда добирался сюда, укладывал доски и закатывал бочки по ним наверх.
— И что со всем этим будет дальше?
— Наверное, было бы неплохо сохранить их. Отдать моим маленьким цветочкам, когда они унаследуют бизнес.
Она улыбается мне, обнимая за шею. Я снимаю перчатки и притягиваю ее ближе.
— Ты хороший дядя. Брат. Внук. Ты хороший человек, Грант Фокс.
— У меня бывают моменты, — шучу я.
Но она качает головой.
— Как ты можешь просто уйти? — Ее брови хмурятся, и с каждой секундой она выглядит все серьезнее. — Ты не можешь хотеть уехать.
Я целую ее.
— Я хочу быть с тобой. Это так просто. Никто не просил меня выбирать, но это ты, детка. Ты — та, кого я ждал. Смелая. Умная. — Я снова целую ее губы. — Пылкая и сладкая. Именно та, кого я хочу.
Я отодвигаю завесу из клубнично-золотистых волн за ее плечо.
— Я возьму две бутылки, и мы выпьем их, когда я буду скучать по дому. Как тебе идея?
Она кладет голову мне на плечо, глядя вверх, и я впервые за долгое время чувствую волнение из-за чего-то нового. Неизвестного.
— Это неправда, понимаешь?
Я ищу в ее глазах то, о чем она спрашивает.
— Ты хорош во многих вещах, Грант.
Она проводит кончиками пальцев по моим волосам, и я прижимаюсь к ее прикосновению.
Лай Джулеп эхом разносится по пещере. Я наклоняюсь и целую Лейни.
— Нам пора идти.
Она не задает никаких вопросов, просто широко улыбается моей собаке, почесывая ее за ушами. Я снова убеждаюсь, что поступаю верно, когда вижу, как лапа Джулеп опускается ей на живот. Ее шерсть грязная и мокрая, но Лейни это не волнует — она уделяет Джулс все свое внимание.
— Здесь так красиво.
Она прикладывает руку ко лбу, заслоняясь от солнца, которое стоит высоко в небе и отражается в воде. Когда мы возвращаемся к лошади, я меняю бутылки, которые держу в руках, на деревянную шкатулку размером с обувную, которую я оставил в седельной сумке Тауни.