Бурбон и ложь

Уайлдер Виктория

Мои руки накрывают его, обнимающие мое лицо. Когда его губы находят мои, это больше, чем просто поцелуй с мужчиной, которого я люблю. Это похоже на возвращение домой. К этому сложному и заботливому мужчине, который прятался за столькими потерями, боясь, что это единственный вариант для него.

Я запрокидываю голову, размышляя о том, что он сказал что-то, что я не смогла понять.

— Что значит — делал свой бурбон?

Глава 39

Грант

—

У меня такое чувство, что я могла бы ехать на отдельной лошади, — говорит она, прислоняясь ко мне спиной. Но, черт возьми, как же приятно, когда она так близко. Я хотел сразу отвезти ее сюда, когда она вчера вечером спросила про мой бурбон, но у меня был план. И нам нужен был дневной свет.

— Ты могла бы, но мне нравится, когда ты здесь. — Я утыкаюсь носом в ее шею.

— Это здесь ты бываешь так рано по утрам?

Я оглядываю открытое пространство и прислушиваюсь к тому, как стрекотание цикад сливается с тихим утренним гулом, а Тауни фыркает от пыльцы мятлика, поднятой сильным ветром за последние несколько дней.

— Не каждый день, но хотя бы раз или два в неделю я выбираюсь сюда.

Она еще не видит, но уже слышит.

— Что это…?

Когда мы поднимаемся на небольшой холм, у нее перехватывает дыхание. И я почувствовал то же самое, когда впервые приехал сюда с Гризом. Это, безусловно, мое любимое место в Фиаско. Помимо винокурни и конюшни. Это место кажется значимым и важным. Так было всегда.

Каскады воды низвергаются с уступа высотой тридцать футов и падают вниз, разбиваясь о камни и глубокий водоем у подножия. Водопад имеет ширину более ста футов, из-за чего самая простая вещь — вода — кажется ожившей завесой из белой дымки и тонкого тумана.

В это время года водопад не такой интенсивный, так как осадков и снега не так много, чтобы наполнять течение реки, но он все равно ревет. И это чертовски потрясающее зрелище.

Джулеп с лаем подбегает к нам сзади. Она погналась за кроликом несколько миль назад, и это, как правило, ее любимое развлечение, когда мы здесь. Мне пришлось искать ее только один раз, когда она нашла кроличью нору и не хотела уходить. И точно так же, как с этими чертовыми кроликами, она нашла в Лейни то, что ей нравится. Моя собака поняла это даже раньше, чем я. Я коротко свищу.

— Джулс. Не отставай, девочка. — Она никак не могла остаться дома, когда мы оба отправились в путь так рано. И я сам хочу, чтобы она была с нами.

Когда Джулс проносится мимо, Лейни смеется, и я улыбаюсь в ответ.

— Тебе идет этот образ.

Я наклоняю голову, чтобы посмотреть на нее через плечо.

— Что бы ты ни собирался мне показать, ты в восторге от этого.

— Чертовски верно.

Я опираюсь на одну ногу, а вторую перекидываю через круп Тауни, спускаясь в высокую траву. Я не планировал просить ее выйти за меня замуж прошлой ночью. Я хотел сделать это здесь. Показать ей часть себя, а потом перейти к самому интересному. Предложить ей начать нашу жизнь

сейчас, и не важно, где она закончится. Независимо от того, сможем ли мы остаться или нам придется уехать. Когда я принял решение, что хочу вечности с ней, мне нужно было знать, что она хочет того же.

Я протягиваю руку, но она упрямится и перекидывает ногу сама, держась за луку и вскрикивая, когда ее ноги ударяются о землю. Она поднимает руки вверх, словно только что выполнила гимнастический трюк.

— Грациозно.

— Природный талант, — шутит она в ответ.

Я достаю свой телефон, смотрю на часы, а затем хватаю ее за руку. Еще куча времени, чтобы показать ей, на что я потратил столько усилий за последние несколько лет.

— Пойдем.

— А без солнца вода сейчас будет ледяной?

Мы идем вдоль водопада.

— Мы не собираемся купаться. Мы зайдем за него.

Она смеется, а затем хмурится.

— Что?

Я продолжаю тянуть ее вперед, Джулеп бежит впереди. Тропинка выровнена, вдоль нее проложены ограждения, подъем не крутой. Просто ее не так легко найти. Я так и хотел. Когда мы поднимаемся вдоль падающей воды, плотный туман клубится вокруг нас, похожий на стену, а не на облако мелких частиц воды. Она заглядывает за ограждение.

— Здесь глубоко?

Я оттаскиваю ее за плечо.

— Эйс и Линкольн ныряли ближе к тому месту, где привязана Тауни. Там было достаточно глубоко для прыжков.

— Ты не прыгал с ними?

Я сглатываю и снова смотрю на воду, падающую в глубокий водоем внизу. Мне нравится это место, шум ревущей воды, то, как площадка превращается в нечто совершенно иное за поворотом.

— Однажды я попробовал. В итоге я шлепнулся животом, потому что мне не понравилось ощущение падения.

Она смотрит на бурлящую воду.

— И что ты чувствовал?

— Как будто я не контролировал то, что со мной произойдет. Смотри.

И одним щелчком загораются гирлянды, которые были натянуты вдоль расщелин каменной стены внутри пещеры водопада.

Она медленно входит, рассматривая все вокруг. Небольшой верстак с инструментами, которые могут понадобиться, когда я работаю, — перчатки, дубовые клёпки, пробки и валинч. Она отходит на несколько шагов, а затем оглядывается на меня.

— Твой бурбон?

Я улыбаюсь тому, как это звучит.

— Мой бурбон.

Ее губы приоткрываются, когда она осматривает стеллажи с бочками, установленными по обе стороны, по четыре бочки в высоту и такие глубокие, что ей приходится пройти немного дальше, чтобы увидеть, где они заканчиваются.

— Я впервые пришел сюда, когда мне было лет тринадцать или четырнадцать, с Гризом. Он сказал, что стоит запоминать места, которые заставляют меня чувствовать себя определенным образом. Не знаю, почему это врезалось мне в память, но это так. Что-то настолько туманное, что сказал мне дед много лет назад. — Я оглядываю прохладное, влажное помещение. — Красота бурбона в том, как он стареет. Он относится к тем немногим вещам, ценность которых увеличивается с годами. Но, помимо этого, бурбон из Кентукки так хорош…