Буревестник
Шрифт:
– Да. Несчастье, - сказала девушка и быстро вышла на улицу.
– Знаете, кто это?
– продавец перегнулся к эпатажной еврейке, - Кармен Грей, у которой пропала без вести сестра.
В висках застучало. Я выбежал, пометался по улице, потом застыл столбом, собираясь с мыслями... Как странно! Я думал, она младше Миранды... Совсем не красавица. Или от горя так осунулась?...
Заставил себя пойти в продовольственный. Лимоны, апельсины, много апельсинов!
Дома мне быстро напомнили, в каком я положении и с кем имею дело. Подвал оказался запертым. В комнате - духота, жара. Мэриан, вся всклоченная, лезет со стаканом... в бачок над унитазом.
– Что ты делаешь!?
– От жажды подыхаю!!!
– рычит она, - Ты зачеб, дуредь, дверь запер!!? Я уж и рукобойдик ведь высосала, да таб вода давдо протухла!
Она так странно говорила из-за забитого носа, который у ней успел покраснеть, как редиска.
– Слушай, я виноват, но всё исправлю! Только слезь с унитаза... Вот так. Пойдем теперь...
– Пальто давай! Я вся взопрела тут!
Закутал простуженную мегеру, отвел наверх, налил кипячёной воды, поставил чайник.
– Я купил тебе гору лекарств. Вот для начла закапай это в нос... Глову кверху держи. Открой рот - я горло посмотрю...... Ничего не вижу. Болит?
– Болит.
– Кашель есть?
– Есть.
– А жар?
– Дочью был. Сейчас - дед.
Это нос ещё не продышался.
– Ты не волнуйся, дорогая, я тебя вылечу.
Выслушав про антибиотик, она мотнул головой:
– Лучше здаешь чего...
И понеслось! Она сварганила гремучую смесь из горячей воды, соды, соли и йода, принялась то полоскать ею горло, то промывать нос, вурызжа им, как слониха - хоботом. Я поставил на огонь все кастрюли, чтоб делать ей горячие ванны для ног и рук, куда полгалось сыпать горчищу. Затем мне было велено накалить в сковороде крупную соль, быстро пересыпать в носок и завязать узлом... Нужно ли говорить, что я изрядно обжёгся, половину соли просыпал, а носок оказался дырявым? Ну, уже сказал. Всё же я домучил и это прогревательное приспособление, которое немедля оседлало переносицу Мэриан. По моей настоятельной просьбе она съела также три апельсина, а затем, словно бы в отместку, потребовала того, что, по её кривым понятиям, в сто раз полезней: чеснок! Распилила крупный зубец и запихала половинки себе в ноздри, другой приказала мелко порезать и посыпать зловонной крошкой бутерброд, съела, запила горячим сладким чаем с лимоном, отдышалась и сказала:
– Вот ещё пару таких же дабашь, басла де жалей. И кипяточку в доги плесди.
После чего вынула чеснок из ноздрей, громко и протяжно высморкалась.
В шесть часов вечера я сунул ей подмышку градусник. Он показал 38,7, при этом мужественная девица уверяла, что ей гораздо лучше, а горло так вообще прошло.
– Давай я сделаю тебе укол пенициллина!
– Отвядь.
– Тьфу! Откуда у тебя этот идиотский жаргон! ...... Хочешь молока?
– Деси. И телек что ли вруби, а то скучдо.
– Нет уж, голубушка, тебе спать пора.
Я отыскал ей свежую сорочку, вышел, чтоб она переоделась, а потому мне взбрело в голову на руках отнести её в подвал, завернув от сквозняков в большой плед. Признаться, за полторы недели красавица прибавила в весе, но мне она была всё же по силам, такая ноша. А вот плед подкачал - один край свесился до полу, я в нём запутался и мы пересчитали боками ступеньки. Было больно, но очень комично.
– Вот ты деувязок!
– смеялась Мэриан, сидя на полу.
Я кое-как взвалил её на плечо, пригнувшись, внёс в мирандину комнату, спустил, как мешок, на кровать и пожелал спокойной ночи.
Наверху немедля распахнул все окна, чтоб выгнать чесночный смрад, вылил в туалет таз с горчичным раствором, постирал сорочку, мокрую от испарины, присел в кресло отдохнуть, но спокоя не было на сердце. С болезнью ведь шутки плохи! Лечиться надо настоящими, современными медикаментами. Пока не впрысну ей пенициллин, не усну!
Дождался, когда часы покажут девять, набрал в шпиц антибиотик (руки тряслись с непривычки) и на цыпочках спустился в катакомбу.
Мэриан сопела, отвернувшись к стене, вся горячая, как готовый стейк.
При свете ночника я стянул с её плеча одеяло и всадил сквозь рукав иголку...
Больная взвилась с криком мартовской кошки и замолотила меня, машинально отвернувшегося, кулаками по спине. Какие слова при этом извергали её уста, я повторить не смогу. Шпиц я выронил и, как позже выяснилось, раскокал. Процедура провалилась с треском - с треском моих лопаток под ударами неблагодарной дряни. Я хлопнул дверью и убежал к себе.
Ладно, думаю, вот как разыграется хворь, как начнётся воспаление лёгких - сама попросишь! На коленях!
Лёг, раскрыл Портрет, чтоб отвлечься от этого бедлама..............................................
Господи! Дориан убил Бэза!
Значит, я уморил мисс Грей за то, что мистер Грей прирезал художника?
Но в нашем-то случае художницей была Миранда, и она рисовала меня... И она покушалась на мою жизнь. Да что там! Чуть не прикончила! Мне чудом повезло, а она лишь немного не рассчитала замах топора... Сразу заныл шрам на виске. Боль червём полезла вглубь черепной коробки. Как мне понятен это ужас! Что он будет делать с трупом - в центре Лондона? Читаю, новую главу... Какой-то Алан, химик... Страх, стихи, воспоминания о Венеции? Это город или страна?.......................................................................