Буревестник
Шрифт:
– Да! Но искусство - грозная, неподконтрольная стихия, у него свои законы и пути. Древние греки вырезали из мрамора идеальные образы, а уже римляне переносили на бюсты все морщины и бородавки. Но изобразить человека таким, каков он есть - это полбеды. Нашлись и те, кто стали показывать его таким, каким ему НЕЛЬЗЯ быть. Видели офорты Гойи?
– Довелось. Эх и стрёмные!...
– Человечество не так изменчиво. В каждом поколении возвращается молодость с её простодушными мечтами, способностью верить и любить. Вот и герой внешне
Ой-ой-ой! Рядом с этой грамотейкой и Миранда - невежда, а я-то уж просто пень стоеросовый!
– Наверное, - спохватилась, - я сложновато изъясняюсь, упоминаю то, с чем вы могли не сталкиваться...
Пригубила чаю, который нам наконец принесли.
– Ничего. Я всегда рад узнать что-то новое. ... Только мы отвлеклись от смысла оскаровой книжки. Вот Гарри - какой у него... символизм?
– Гарри - это разум, дискурсивная функция, ловкая, бесстыдная и безответственная.
– А Сибилла?
– ... Её я до сих пор не понимаю. Постоянно приходит на ум параллель с Гамлетом и Офелией, но как это обосновать? Анима по Юнгу?... Контекст во многом не совпадает...
Я сделал большой глоток. Подивился даже, что вкус у чая был обычный - на фоне столь заоблачных мудрёностей.
– Мы так долго беседуем, мисс Грей, а ведь толком даже не знакомы. Как ваше имя?
– Кармен.
– Вроде неанглийское...
– Этнический аспект тут не при чём. Оно взято из французской новеллы прошлого века. На представлении оперы, написанной по её мотивам, двадцать пять лет назад познакомились мои родители. Главная героиня - цыганка, воровка и распутница, соблазняет честного офицера, превращает его в контрабандиста. В финале все погибают.
– Нда...
– А вас как зовут?
Как же меня зовут? Скажу: Фердинанд - она сразу вспомнит о Миранде.
– Фред.
Я уже так отвык от этого имени, что оно мне показалось придуманным.
– С тем же успехом вы могли представиться Джоном, Ником или Диком.
– Согласен, но что тут поделаешь? Я из простой семьи. Дядя вот действительно был Дик, ну, а я... Хотите, паспорт покажу?
–
– Подвезти вас? У меня машина...
– Нет, - встала, нахмурилась, - Я на метро.
– Может, ещё как-нибудь встретимся, поговорим?
– Почему нет. В субботу в полдень у галереи Тейта. Всего хорошего, Фред.
Я заплатил официанту и пошёл к фургону, размышляя, не выдал ли я чем себя, не заподозрила ли Кармен неладное. Вряд ли.
Было уже поздно, чтоб искать видеоаппаратуру. Лучше озаботиться гастрономией, чтоб не схлопотать взбучку от Мэриан.
Тем не менее, уже через сутки, как только стемнело, я прибил к стене в гостиной выглаженную простыню, зарядил в купленный утром проектор катушку плёнки, скомандовал питомице гасить свет, и начался мой премьерный сеанс на пять с чем-то минут. Мэриан ворчала:
– Жужжит твоя машинка, как электробритва. Дай хоть музончик пустим по ходу дела: в кинах завсегда за кадром пиликают.
– Ну, заведи что-нибудь. Желательно из классики.
Мы синхронизировали трансляцию: я - фильм, она - звуковую дорожку. Получился полный отпад, восторг в чистом виде и катарсис от мозга до кости.
– Что это!? Что это играло!?
– Вивальди. "Лето" из "Времён года", кажись.
– Давай ещё раз!
Повторили.
– Мэриан! Это чудесно!
– Ну, да. Со стороны смотреть всё лучше, чем по снегу прыгать.
– Я хочу, чтоб это увидели другие! Например, твои друзья в том секретном клубе...
– Спятил! Дин тебя убьёт за такое надо мной издевательство!
– Давай без этих самых... гипербол. Обругает - это я понимаю, но уж никак не...
– Ферди! Ты знаешь, как его полное имя? Мориарти! Дин Мориарти! Ни о чём не говорит?
– Нет.
– Господи! Да что ж ты такой тёмный!? Ведь его дед в своё время был главарём всей британской преступности, а может и всей европейской! Когда ищейки крепко сели ему на хвост, он бежал за Атлантику, а с ним - его любовница, герцогиня Монмаут. В Америке они поженились и прижили сына. Тот в Мировую войну геройски погиб при высадке в Нормандии, но успел завести свою семью. Дина самого чуть не забрали на фронт, но он был ещё слишком молод, и отец благословил его на дезертирство. С тех пор он скитается, строит из себя хохмача и шалопута, но упаси тебя Бог его злить!