Бурная ночь

Рэли Дебора

– Я… – Она была вынуждена остановиться и откашляться. – Я встретила Эдварда на одном из местных светских сборищ. Молоденькой девушке, редко бывающей за пределами ближайшей деревеньки, он показался скорее сказочным существом, чем человеком из плоти и крови.

Она почувствовала, как Фредерик оцепенел от ее слов.

– Я полагаю, он был красив?

Порция испустила вздох, полный отвращения:

– Он был красивым, образованным и умело обольщавшим случайных женщин, попадавшихся на пути. Если бы я не была такой наивной деревенщиной,

я бы тотчас же распознала в нем негодяя.

Фредерик поднял руку и провел ладонью по ее холодной щеке.

– Ну, вероятно, он был не совсем уж негодяем, если предложил вам выйти за него замуж?

Несмотря на все свои отчаянные усилия, Порция не могла полностью подавить память о том головокружительном счастье, когда Эдвард опустился на колено и попросил ее стать его женой. В ту минуту ей показалось, что все мечты сбылись.

– Он сделал мне предложение только потому, что ошибочно вообразил, будто мое довольно значительное приданое все еще в целости и сохранности.

Она дрожала под своим тяжелым плащом. Также хорошо, как это романтическое предложение, Порция помнила ужасную ярость Эдварда, когда он узнал, что шесть месяцев ухаживания за ней потрачены впустую.

– Как только ему стало ясно, что мой отец уже ухитрился растратить мое состояние, он тотчас же бросил меня.

Протянув руку, чтобы отвести ветвь, с которой стекала вода, Фредерик посмотрел на Порцию и увидел, что она хмурится.

– Как он узнал правду?

– За день до свадьбы он пришел к отцу с намерением получить мое приданое до того, как мы отправимся в свадебное путешествие. Можете представить его ужас, когда он вместо денег, получение которых уже предвкушал, увидел пачку счетов, которую вместо приветствия протянул ему отец в надежде на то, что скоро зять позаботится об их оплате. – Она издала короткий смешок: – Можно ли по-настоящему осуждать Эдварда за то, что он сбежал?

– Да, можно, – процедил Фредерик сквозь стиснутые зубы. На скулах его зарделся румянец. – Я осуждаю его не только за это, но и за то, что он разбил сердце юной девушки.

Остановившись на небольшой прогалине, Порция печально улыбнулась ему:

– Он не разбил мне сердце, Фредерик. Неужели вы считаете меня такой слабой духом? Неужели вы думаете, что я могла оплакивать потерю рядового охотника за деньгами?

– Порция, возможно, вы не хотите признать, что нанесенные им раны все еще кровоточат, но ясно, что вы так и не излечились после предательства Эдварда.

– Нет, Фредерик.

Медленным движением Порция опустилась на низкую мраморную скамью и указала на маленький деревянный крест, почти скрытый под кучей палых листьев.

– Вот причина, заставляющая мое сердце кровоточить. Вот кого я оплакиваю.

Изумленно хмурясь, Фредерик склонился, чтобы прочесть имя, грубо нацарапанное на дереве креста.

– Розалинда? – Он повернул голову и посмотрел на Порцию с нескрываемым изумлением: –

Кем была эта Розалинда?

– Моей дочерью.

Глава 18

Глаза Фредерика округлились, когда он услышал эти произнесенные шепотом слова.

– У вас был ребенок от Томаса?

Наступило напряженное молчание, прежде чем Порция, наконец, покачала головой:

– Нет, не от Томаса.

Почти не чувствуя напряжения мышц и уже ощетинившись, Порция ждала ответа Фредерика. Неужели его не потрясло это известие? Неужели он не пришел в ужас?

Достойная девица не позволила бы себе завести ребенка, не будучи замужем.

Даже если и была обручена в то время с отцом ребенка.

Однако он не был потрясен. Она не заметила в его красивых, изящных, четких чертах признаков возмущения. Она была готова поклясться, что прочла в них медленно проявляющееся и тотчас же скрытое понимание.

– Отцом младенца был Эдвард? – спросил он, и это прозвучало скорее как утверждение, а не как вопрос.

– Да.

Она машинально принялась счищать листья с крошечной могилки.

– Я была очень молода и очень глупа. И Эдварду не потребовалось много усилий, чтобы соблазнить меня.

– Он знал, что вы носите его ребенка, когда покинул вас?

– Да, – тихо ответила Порция.

Из его рта вырвалось несколько грязных проклятий, он сел на скамью рядом с ней и наконец, взял обе ее руки в свои и крепко сжал их.

– А как ваш отец?

Она содрогнулась при мысли об искаженном отвращением лице отца, всплывшем в ее памяти. Он мог прекрасно мириться с полным отсутствием собственных моральных устоев, но один только намек на скандал, к которому могла оказаться причастной его дочь, был для него невыносим.

– Я… я призналась ему, сказала правду, когда поняла, что покинута. И думаю, это стало одной из причин его поспешного бегства.

Фредерик покачал головой, и дыхание со свистом вырвалось из его сжатых губ.

– Неудивительно, что вы потеряли веру в мужчин, детка. Должно быть, вы испытали ужас, оказавшись брошенной в таком положении.

Господи! Она была даже за пределами ужаса в те несколько дней после исчезновения отца. В первые дни состояние ее было близко к паническому. Она бродила по пустым комнатам в состоянии оцепенения, лишившего ее возможности мыслить.

Порция вздрогнула, не замечая, что дождь кончился, а ветер утих, сменившись легким бризом.

– Я не знала, к кому обратиться, – призналась она, и взгляд ее упал на руки, все еще покоящиеся в ладонях Фредерика. – У меня не было близких родственников, способных взять меня к себе, а жить в имении отца я не могла, потому что не было средств, чтобы платить слугам или даже за еду. Еще я боялась, что соседи скоро узнают о моей беременности, и тогда я лишилась бы тех немногих друзей, что у меня оставались.