Буря Жнеца
Шрифт:
Каждый мечтает о победе. Разум грезит о бессмертии. Никто не желает сдаваться.
Солнце уставилось вниз, с горячим вниманием созерцая К’усон Тапи, на котором две цивилизации сцепились глотка против глотки.
В последний раз.
Возможно, это роковое решение… но он его принял. Взяв с собой все взводы, что побывали в деревне, Скрипач развернул солдат лицом к западу, отчего построение потрепанных сил Кенеба стало напоминать «черепаху». Они больше не смотрят
Трусость? Он не был уверен. Судя по взглядам приятелей – сержантов (кроме Хеллиан, которая все время пыталась ухватиться то ли за Смертоноса, то ли только за его яички, пока не вмешался Чопор), они тоже толком не понимали.
«Ладно. Я просто не желаю видеть, как накатится волна смерти. Трусость? Да, это никак иначе не назовешь. И все же… Я не чувствую себя устрашенным».
Все, чего они сейчас желают (кроме Хеллиан, ведь ее желания очевидны) – это умереть в бою. «Увидеть лицо ублюдка, который меня убьет. Отойти, не отводя взора… передав ему весь смысл умирания, смерти, вечное ее значение… каково бы они ни было… и надеяться, что на этот раз мне удалось передать то, чего не смогли передать мне все люди, которых я убил своими руками. Да, это похоже на достойную отходную молитву…
Но я не тебе молюсь, Худ.
На самом деле не знаю, кому молюсь… черт, это тоже не важно…»
Солдаты окапывались. Помалкивали. Им выдали мешок морантских припасов, в том числе две долбашки – не потребовалось приказа, чтобы все поняли необходимость вырыть укрытия на случай, если долбашки, жульки и остальное начнут взрываться.
Но, черт подери, все это предполагает бой.
Кажется более вероятным, что всех малазан поглотит магия, сожжет легкие, не говоря о коже, мускулах и прочих органах, заглушит последние отчаянные крики.
Скрипач поклялся, что напоследок будет не кричать, а проклинать. Отличное такое проклятие…
Он смотрел на ряды Тисте Эдур.
Каракатица подал голос сзади: – Знаешь, им все это тоже не по душе.
Скрипач что-то неразборчиво буркнул.
– Вот вождь. Старик с опущенными плечами. Наверное, все они ему подчиняются. Скрип, я готов взять его на себя. С долбашкой. Слушай… ты слушаешь? Когда поднимется волна магии, надо напасть на ублюдков!
«Да, неплохая идея». Скрипач заморгал, отыскивая сапера, и кивнул: – Передай по цепочке.
Тут в ряды ворвался один из солдат Фома Тисси. – Приказ Кулака, – сказал он, озираясь. – Где капитан?
– Держит Клюва за ручку. Не здесь она, – отвечал Скрипач. – Можешь передать приказы мне.
– Ладно. Держаться «черепахи» – не атаковать противника…
– Да чтоб ваши…
– Молчи, Карак! – рявкнул Скрипач. И кивнул гонцу: – Как долго?
Ответом стала непонимающая гримаса.
Скрипач взмахом руки отослал дурака и снова поглядел на Эдур.
– Проклятие ему, Скрип!
– Спокойно, Карак. Мы ударим,
– Сержант? – Бутыл вылез из выкопанной им ямки. Лицо его было напряженным. – Что-то… что-то начинается…
В тот же миг с гребня холма раздался звук, от которого кровь способна застыть в жилах. Словно десять тысяч якорных цепей заскрежетали по земле – и в небо поднялась клубящаяся магическая стена, темно-пурпурная, пронизанная алыми прожилками. На вершине ее проблескивали черные молнии. Все выше…
– Худовы яйца! – выдохнул выпучивший глаза Каракатица.
Скрипач просто смотрел. Именно такое колдовство наблюдали они в море севернее Семиградья. Но тогда рядом был Быстрый Бен. А у Бутыла… Он схватил мага за руку: – Слушай! Если она…
– Нет, Скрип! Ее нет! Она оставила меня сразу после высадки. Прости…
Скрипач оттолкнул юношу.
Стена громоздилась все выше.
Тисте Эдур начали отходить от западного края поля.
Каракатица стонал: – Надо идти! Скрип! Как раз время!
А он не мог пошевелиться. Не мог ответить, как ни наседал сапер. Он мог лишь пялиться, задирая голову. Слишком много магии. – Боги благие, – пробормотал он, – это и называется «сверхуничтожением»?
Убежать от такого? Ни шанса.
Каракатица потащил его. Скрипач оскалился, оттолкнул сапера так сильно? что тот зашатался. – К чертям бегство! Ты думаешь, мы ее обгоним?!
– Но Эдур…
– Она заберет их – ты что, не видишь? «Должна забрать. Никто не может контролировать такое после высвобождения». Худом проклятых Эдур подставили! «О да, летерийцы желают освободиться от хозяев. Просто они не хотят видеть в нас союзников. Нет, они сделают все по-своему. Уничтожат двух врагов разом…»
В трехстах шагах на запад Ханради Халаг взирал на магию Летера. Он всё понял. Сразу.
– Нас предали, – сказал он скорее себе самому, чем стоявшим поблизости воинам. – Ритуал… для его создания требовались дни, а может, недели. Как только его высвободят… разрушение охватит многие лиги.
«Что делать?
Отец Тень, что делать?» – Где мои к’риснаны? – спросил он вдруг, оглядываясь на помощников.
Двое Эдур с пепельными лицами подошли ближе.
– Можете нас защитить?
Они промолчали и отвели глаза.
– Можете воззвать к Ханнану Мосагу? Дотянитесь до Цеды, чтоб вас!
– Ты не понимаешь! – выкрикнул раньше срока состарившийся к’риснан. – Мы – все мы – нас оставили!
– Но Куральд Эмурланн…
– Да! Он снова пробудился! Но мы не можем дотянуться! Как и Цеда!
– А что с иной силой? С хаосом?
– Пропала! Ушла!
Ханради сверкнул глазами на ведунов. Выхватил меч, рубанул ближайшего по лицу – лезвие разрезало нос, рассекло оба глаза. Тварь с визгом отскочила, прижала руки к лицу. Ханради подступил к ней и вонзил меч в кривую грудь. Хлынувшая кровь была почти черной.