Буря
Шрифт:
— Да, я согласен — но только с Маргаритой!
— А — это та бабенка, которая кружила с бесами? — высокомерно усмехнулся Вэлломир. — Могу тебя к ней отправить…
— Да — отправляй, немедля… Нет — подожди, подожди — забери меня отсюда к дьяволу!.. Нет — и к дьяволу не надо, я уж достаточно у него нагостился. Но забери меня отсюда хоть куда…
Ему еще пришлось повалиться на колени, и даже поцеловать край сапог Вэлломира — если бы кто видел его лик, в те мгновенья, то сказал бы, что ненависть его распирает, а так, на самом деле и было — унижаясь перед Вэлломиром, он клялся, что отомстит при первой же возможности.
Но вот унизительные мольбы были приняты, и новоявленный правитель соизволил таки помиловать его — это было очень приятно Вэлломира — он прямо-таки упивался тем, что сонмы служащих ему духов видели, как иной перед ним унижался. Тогда он проговорил:
— Хорошо же. В знак величайшей милости встань в ряды…
И вот Вэллас подошел к клубящемуся ледяному облаку, уже готов был ступить в него, и тут услышал, будто кто-то завет его. Быстро обернулся — обнаружил, что в стене слабое свеченье, а за ним — наполненный страданием лик Маргариты. «Вернись. Мой любимый: пожалуйста, пожалуйста — не оставляй меня здесь одну».
– и он хотел было к ней броситься, как чья-то сильная рука схватила его, уволокла в ревущую снежинками глубину.
— За всю историю Среднеземья его не посещало столько душ, сколько здесь снежинок! — выкрикнул Альфонсо.
— Ревут, как чувства наши! — выкрикнула Нэдия.
— Еще быстрее! Чем быстрее мы будем двигаться — тем дольше не замерзнем!..
Так кричали они друг другу, хотя им и не было никакого дела до количества снежинок, а то, что надо двигаться как можно быстрее — итак было ясно. Они кричали так, чтобы слышать свои голоса. Они то уж и промерзли так, что и не могли представить, как это за какое-то время до этого обгорали — теперь жар казался им блаженным.
Как же ревело кругом! Рев то был беспрерывный — такой рев, что и в ушах закладывало — и порывы ветра сильными ударами хлестали их — они вновь ползли, и, не смотря на весь жар душевный, все ж чувствовали, что ветрило это, ежели только захочет, легко, как снежинки подхватит их понесет. И все-таки не из-за этого им необходимо было слышать друг друга — они еще чувствовали, а временами и слышали, то черное, что клубилось и вопреки ветру ползло вслед за ними. Вот на снегу, перед Альфонсо уселся ворон, повернул к нему одно свое непроницаемое око — раскрыл клюв, в голове голосом отдался:
— Сила твоя над тобою, она тебе помочь готова, а ты ползешь, словно умирающий от жажды безумец по берегу реки.
— Что тебе еще надо?
— Опять гонишь? Опять не по тебе? Ну, ползи-ползи — сколько еще: десять, двадцать верст выползешь?
— Не твое дело!..
— Конечно же. Просто сообщаю тебе, что сюда приближается во главе снежной армии некий чародей, и ему нужна Нэдия, уж поверь мне — не для того, чтобы сделать ей благо. Что — не веришь?.. А через несколько минут сам в этом убедишься! Он растерзает…
— Что я должен делать?!..
— Так бы сразу, вместо того, чтобы показывать свою спесь. Много не потребуется. Посмотри-ка, что у меня в клюве.
Тут Альфонсо пригляделся, и обнаружил, что сжимает ворон в клюве черное кольцо — почему-то показалось оно Альфонсо очень величественным, красивым — хотя никаких цветов кроме черного, никаких украшений на нем не было.
— Я что должен одеть его?
— Да-да — будь так добр, выполни это небольшое условие…
Альфонсо вытянул к кольцу руку, однако, так и не удалось ему его перехватить: кольцо попросту растворилось в воздухе. Вновь голос:
— …Как жаль, как жаль, а колечка то нет. Пока что нет. Это мое воображение ежели хочешь, Альфонсо. Это мой сон, о грядущем. Этому черному колечку еще суждено появиться, и мне так жалко, что ты не сможешь одеть его прямо сегодня. Мне только надо было проверить тебя: действительно ли ты покорен моей воли. Да — очень жаль, что пока это только призрак! А то бы всю мощь свою ты бы проявил уже сегодня… Теперь я тебе открою, что я помогаю вам Избранным, в каждом из вас есть определенный дар, но ты глава над всеми. Ты хоть и бурлишь, хоть и рвешься — все одно — пока спишь. Когда проснешься — тогда земля содрогнется… Ну — довольно на сегодня речей, тем более, что тот чародей уже совсем близко. Я дам тебе необходимую для борьбы силу, а ты никогда больше не смей мне перечить.
Так проговорил ворон, взмахнул крылами и взмыл в черное облако, тут Альфонсо обнаружил, что Нэдия тащит вперед, кричит:
— Идем, что же ты?!
— Ты разве не слышала ворона?!
— Что — ворона?!.. Нет — и не видела и не слышала. Да и не было здесь никакого ворона!..
Тут Альфонсо почувствовал, как некая сила подхватывает его вверх: он крепче сжал руку Нэдии — и она тоже поднималась вместе с ним. Когда они поднялись на высоту метров десяти, перед ними расступился обрамленный чернотою туннель, из стен выплывали обожженные лики — и все они надрывались:
— Веди же нас в бой! Мы сразимся и станем свободными! Будь нашем предводителем! Спаси нас!..
Альфонсо сделал движение вперед, и тут же, вместе с Нэдией, преодолел с несколько десятков метров: вот клубящиеся снегом стены перед ним раздвинулись, обнажилась довольно широкая, вся окруженная ревущими снежными стенами зала — за его спиною, и за спиною Нэдии рокотало темное воинство — он обернулся, обнаружил, что глубины пронизываются бардовыми вспышками; тут же и голос: «В них пламень, в них ярость! Но весь их пламень — ничтожная крапинка твоего! Ты, вместе с Нэдией, поведешь их в бой! Нынче ты почувствуешь — каково это быть огненным вихрем!»
Вэлломир чувствовал окружающую его мощь, и никак не желал признать, что эта мощь вовсе и не принадлежит ему, что все это пришло извне, и влечет его куда-то помимо его воли. Но он все убеждал себя, что — все это только его воля — и, хотя действия происходили по большей части без его ведома, он тут же уверялся, что — это как раз им и было все придумано.
Он не хотел спасать ни Вэллиата, ни Вэлласа, ни Гэллиоса, ни, тем более, Гвара но, раз уж неведомая сила поднесла его к ним, то он и стал требовать от них клятву, и выговаривать все торжественным, громким голосом. Когда поклялся в своей верности Вэллас, когда затянут был в вихрящееся облако, то Вэлломир почувствовал, что та же сила (конечно — по его воле) — подхватывает, стремительно несет его прочь от постоялого двора.