Буря
Шрифт:
— Я х — хотел быть таким как…
Томми замер. Его огромные, блестящие глаза были раскрыты. Капельки крови так и застыли на губах. Он все еще глядел на Аргона, он был здесь, но больше не дышал.
— Нет, подожди, стой, предводитель крепче прижал мальчишку к себе. Он разломал стрелу, откинул ее в сторону и вновь посмотрел на маленького друга, так лучше. Да? Ты меня слышишь? Томми? Томми молчал. Томми!
На войне смерть обычное дело. Так говорят. Так пишут. Но кто это видел? Кто-то в этом лично убедился? Возможно, единицы, возможно, десятки, но не Аргон. Аргон ничего не знал о войне. Он даже не подозревал, какой
— Томми, вновь позвал он и вновь не получил ответа.
Словно в трансе сильф огляделся по сторонам, и впервые он увидел не мужчин, для которых борьба за страну стала долгом всей их жизни. Он увидел перепуганных людей и отчаявшихся солдат. Увидел смерть такой, какая она есть: не благородной, не красивой и не легендарной. А грязной, быстрой или же медленной, и мучительной. Будто звери люди нападали друг на друга, но они спасали свою жизнь, а не боролись за честь королей. Быть может, ими и руководили высшие намерения, чистая вера и надежда. Н о здесь, сейчас, на этом поле не было ничего величественного. Не было никаких возвышенных целей. Были лишь приземленные инстинкты. П оединок велся не между войсками Арбора и Станхенга, а между жизнью и смертью.
Неожиданно юноша вспомнил слова Нубы: «Умирал ли у тебя кто-нибудь на руках? Испускал ли последний вздох?». Сейчас ее невинные вопросы оказались пророческими.
Аргон увидел высокого воина-гиганта в серебристых доспехах, перепачканных алой кровью. Солдаты убегали от этого воина: он так искусно размахивал огромным мечом, что умудрялся лишать жизни сразу нескольких мужчин. Аргон крепко зажмурился, а его рука потянулась за мечом. Разъяренный ветер закружился над головой сильфа, едва его пальцы коснулись холодного оружия. Грозовые тучи вновь возникли на небосводе.
Аргон сжал рукоять меча, медленным движением закрыл глаза Томми и поднялся с колен. Поднялся, потому что его учил отец. Поднялся, потому что он должен был биться до самого конца. Ради Эльбы, ради будущего. Ради Томми. Он поднялся, потому что ему предстояло отомстить, ведь воином-гигантом был сам Осгод Беренгарий.
Юноша прокрутил оружие в руке и кинулся вперед, прищурив глаза от ярости. Ему казалось, он находился не там, где должен был находиться, и поступал он не так, как ему велел рассудок. Правда, потом солдаты Алмана пытались лишить его жизни, и сомнения улетучивались. Как и все мысли о том, что правильно. Возможно, те, кем мы становимся, чтобы выжить это необходимость. У словие. Мы можем стать монстрами и спасти себя, но не погубить то человеческое, что когда-то в нас было. Или же, возможно, часть нашей души умирает вместе с теми, кого мы отправляем на тот свет.
Аргон взмахнул мечом и разрезал туловище огненного сана. Окровавленные органы вывалились наружу. Сильф поднял руку, и ветер повалил с ног десяток мужчин, которые пытались приблизиться к нему с душераздирающими криками. Но Аргона ничто не могло остановить. Он шел прямиком к Осгоду, навстречу своей судьбе.
Предводитель увидел, как Беренгарий вонзил меч в макушку речного человека. Тот в судороге выронил кинжал. Темно-бардовая кровь потекла по его перекошенному
— Впечатляет, прохрипел Аргон, посмотрев на своего противника. Тот с интересом остановился и расправил плечи. Стальной, прочный шлем скрывал его лицо. С колько же легенд ходило об истинном облике Осгода Беренгария! Одна была хуже другой.
Аргон поднял меч, Осгод поднял меч. Они стояли друг напротив друга, совершенно позабыв о том, что рядом находились тысячи кричащих, сражающихся солдат.
Возможно, все, чего Аргон добился в своей жизни, вело к этому моменту: к моменту, когда он сможет отомстить за своего отца. Сильф зарычал, Беренгарий бросился в атаку, и их мечи столкнулись с оглушительным грохотом.
На этот раз соперник Аргону достался опасный. Осгод являлся правой рукой Алмана Многолетнего долгие годы, он считался самым сильным воином Калахара. Еще никому не удалось победить его и даже ранить. Невероятно высокий, обученный, мастер своего дела, для которого лишить жизни человека ничего не стоящий ритуал. Сильф старался менять положение, перепрыгивая с ноги на ногу, как его и учил отец.
«Правильно дыши, правильно двигайся», звучали в голове слова Эстофа.
Но отражать выпады Осгода было невероятно сложно. Он с такой силой взмахивал мечом, что сильфа от ударов отталкивало в сторону. Он стискивал зубы, отпрыгивал все дальше и дальше, а Осгод наступал, будто бы черная смерть в сверкающих доспехах. Без лица, без голоса и прошлого. Величественный палач, намеревающийся лишить жизни.
Аргон в очередной раз оступился и неожиданно рухнул на землю. Беренгарий ловко замахнулся, оглушительный свист разнесся по воздуху, и его меч вонзился в паре дюймов от головы предводителя. Он перекрутился, попытался встать, а гигант свирепо ударил его по животу, и Аргон поднялся над землей и рухнул на нее, выхаркивая кровь. Сильф резко вдохнул, выдохнул. Он все слышал: «Почувствуй врага, стань врагом». Его отец кричал так громко, что заглушал ор обезумившей от ярости толпы.
«Поднимайся, Аргон».
Аргон в отчаянии помотал головой.
«Поднимайся!»
Осгод Беренгарий поднял над собой меч, и тот заблестел в солнечных лучах. Сильф понимал, что, возможно, это последние мгновения в его жизни, и что он умрет, как и отец, как и Нуба, как и Томми. Что он не сумеет отомстить за Эстофа и больше не увидит Эльбу и Ксеона. Он больше не увидит Долину Ветров.
«Поднимайся, сынок, давай же! Поднимайся!»
Меч Осгода медленно опускался, и время, казалось, остановилось. И Аргон зарычал изо всех сил, словно дикарь, словно горный лев, и стремительно поднялся на ноги.
Осгод промахнулся. Он попытался вновь пронзить предводителя, но тот отпрыгнул в сторону. Аргон прислушивался к голосу своего отца, как никогда раньше. Измотанный, но окрыленный чувством ярости. А самое главное теплилось внутри предводителя. И об этом сокрушительном оружии никто не догадывался. Даже сам сильф.
Аргон не просто мстил за отца. Он мстил за человека, которого любил.
Любовь придала сильфу такую незыблемую силу, что через мгновение острое лезвие прокатилось по незащищенной доспехами лодыжке Беренгария, а потом и по его руке. Из горла титана вырвались ругательства, а Аргон вихрем обошел соперника и нанес жесткий удар со спины. Осгод разъяренно попятился назад.