Буйный Терек. Книга 1
Шрифт:
— Мерзавец, вот до чего ты распустил этих хамов, это ты, это твоя вина, мерзавец! На конюшню пошлю вместе с нею, скотина, вон выгоню, подлеца, в деревню! — При каждом слове он ударял жалобно плакавшего камердинера.
В дверь заглянула старуха казачка, мать хозяина дома и с неодобрением остановилась в дверях. Голицын прекратил избиение, с неудовольствием глядя на старуху.
— Ты вот что, ваше благородие, — она сурово сдвинула к переносице брови, — здесь у нас не лютуй да не очень мордуй мужиков-то. — Она ткнула пальцем в начинавшее пухнуть от пощечин, все в слезах лицо камердинера.
— Не твое дело, старуха. Никто не звал тебя сюда. Иди отсюда! — высокомерно сказал Голицын.
— Я тебе не «старуха», а хозяйка. Дом этот мой, и это я тебе могу молвить «поди отседа вон», ежели ты еще тут драку устроишь. Здесь казачья сторона, а не Россия, ты поимей это в виду, ваше благородие! У нас сам Алексей Петрович останавливается, всякие какие ни на есть князья бывают, слова худого от них никто не слыхивал, а ты чего так лютуешь с людьми?
Голицын насупился и, не глядя на старую казачку, приказал камердинеру:
— Иди, выполняй приказание!
Прохор шмыгнул носом, обтер рукавом мокрые щеки и, косясь на барина, исчез за дверью. Вышла и старуха.
Ярость и негодование клокотали в душе Голицына. Он взял со стола гусиное перо, переломил его надвое и швырнул на пол, ткнул ногой попавшийся на пути стул, для чего-то посмотрел в зеркало и, бросив скомканный платок в угол, подошел к окошку.
Измена Нюши не могла огорчить его: она хамка, мужичка, крепостная, получеловек. Другое дело, если бы изменила ровня вроде Нелли Трубецкой, Софьи Виельгорской или Полины Толстой. Смешно было бы чувствовать ревность или обиду из-за этой мужицкой связи с поручиком. Голицын мог не задумываясь, легко и без всяких колебаний отдать в любую минуту эту самую девку кому-нибудь из людей своего общества, хотя бы тому же Гагарину, который раза два уже намекал ему об этом.
Но это сделал бы он сам, по своей воле, как хозяин и владелец девушки, а не по желанию ее или какого-то мелкопоместного Небольсина! Голицына душила злоба. Он сегодня же распутает весь этот узел, который на свою голову за его спиной завязала эта подлая девка и ее армейский донжуан.
Нюша сбежала по лесенке во двор и, глядя вперед широко открытыми, ничего не видящими глазами, пошла быстро вдоль плетней. Не зная, куда идти, девушка свернула в первый переулочек, вышла к церкви, пересекла небольшую площадь и опять по какому-то узенькому проулочку прошла мимо станичной кузницы, от которой пахло конями и кожей. В кузне раздавались голоса, из печи брызгали искры, чумазый, как черт, подросток раздувал мехи. Возле кузницы стояли подводы, две лошади со спутанными ногами. Высокий рябой казачина восхищенно оглядел проходившую Нюшу и молодцевато приосанился. Но девушка ничего не видела. Перед ее глазами стояло только что происшедшее, а в голове стучала все та же мысль: «Все рухнуло! Все погибло!»
На левом берегу Терека, под наклонившимся к воде дубом, удили рыбу двое казачат. Место это славилось среди рыбаков глубиной и обилием сомов.
Саженях в тридцати от них три казачки полоскали белье. Одна из них, стоя на коленях, била белье вальком.
Терек, широкий и мутный после обильного ливня, спокойно нес свои воды, по которым легкой рябью пробегал ветерок.
Мальчишки, заслыша шум шагов, недовольно оглянулись. Сом не любит шума. Они искоса поглядели на неожиданно появившуюся женщину. Она была чужая и одета не по-казачьему — на ней была русская одежда. Не замечая ребят, она прошла вверх по берегу и остановилась у большого валуна. Мальчишки успокоились и с прежним вниманием стали следить за своими поплавками.
Нюша, опустив голову, стояла над водой. Мысли, путаясь и обрываясь, стремительно неслись в ее голове.
— Все пропало! — вдруг самой себе, своим мыслям громко сказала она.
Один из казачат недовольно глянул в ее сторону.
— Тетка, туда нельзя, там водоверты, там глыбко.
Но женщина не слышала его. Она, не отрываясь, смотрела на воду, и мальчик увидел, что она плачет. Нюша знала, что сейчас ее уже ищут в станице.
— Все кончено! Прости, Саша, дорогой!
Она закрыла глаза и с громким, похожим на плач криком бросилась в воду..
Одна из казачек ахнула, другая, выронив валек, побежала к месту, откуда бросилась в воду Нюша.
Уже далеко от камня из воды показалась голова и рука несчастной, донесся неясный плачущий крик, и воды Терека глухо и тяжело сомкнулись.
Женщины заплакали и, побросав белье, побежали к станице.
Часа через полтора к Голицыну пришел взволнованный Прохор. Князь только что позавтракал, перед ним стоял еще недопитый кофе и маленькая рюмочка шартреза.
Лицо камердинера было бледно и обезображено страхом. Голицын холодно глянул на Прохора.
— Не… не… с… бе… — заикался Прохор.
— Напился, подлец! — брезгливо сказал Голицын. — Посадил эту дрянь?
— У… у…утопилась она, ваше сиятельство! — вдруг с плачем выкрикнул Прохор.
Голицын с удивлением посмотрел на камердинера.
— Как ты сказал?
— Утопла она, ваше сиятельство, бросилась в реку, — тяжело дыша, проговорил камердинер.
Голицын привскочил. Обычная апатия и сонное равнодушие исчезли с его лица.
— Какая дрянь! Ведь я же приказал посадить ее в подвал.
— Не могу знать… Искали по всей станице, а она… в реку, — прошептал Прохор.
Голицын молча смотрел на него.
— Да верно ли это? — наконец выговорил он.
— Верно, вся станица об этом знает… везде шум, батюшка барин. По реке казаки с баграми ее ищут… все люди на берег сбежались… упокой господь ее душу, — перекрестился Прохор.
— Упустили, мерзавцы! — бледнея от ярости, сказал Голицын.
В открытые настежь двери вошел майор Колосов. Он был при шарфе и шашке и, не снимая фуражки, холодно доложил:
— Неприятное происшествие, ваше сиятельство. Девушка ваша утопилась… кончила жизнь самоубийством.
— Это была дрянь! — тоном, не допускающим возражений, сказал Голицын.
— Не могу знать, — сухо ответил майор, — но, как комендант и начальник гарнизона, обязан сообщить об этом происшествии в Грозную.