Буйвол
Шрифт:
Дау с силой бьет мотыгой по земле.
Сухая земля растрескалась. Высоко подняв мотыгу, Дау вонзает ее в землю, стараясь попасть в трещину. В такт ударам он с шумом выдыхает воздух: «Хак! Хак!» Все растет и растет площадка взрыхленной земли.
Дау работает без рубашки, высоко засучив брюки. Солнце немилосердно жжет его кожу. Время еще раннее, но солнце уже высоко. Пот льет градом с Дау. Он весь напрягается, поднимая мотыгу вверх. Вонзив ее в землю, Дау тут же с силой дергает ее, отваливая глыбы земли. Все его мускулы комками резко выделяются под кожей. Кажется, что пот, стекая вдоль рук, льется по рукоятке мотыги и смешивается
Да, нелегко ему справляться с этой работой! С тех пор как буйволов отправили в тыл, распахивать землю приходится собственными руками.
Почва, обработанная мотыгой, лучше, чем вспаханная плугом, но, высохшую под солнцем твердую землю трудно мотыжить вручную.
Как уныло на поле! Несколько человек вдали тоже мотыжат землю под палящим солнцем. Кругом только побелевшая от зноя земля да кое-где торчит высохшее жнивье.
Жители еще не все вернулись домой. Но оккупанты так варварски расправлялись с крестьянами, что многие ушли из своих деревень. Но часть их вернулась из Тхяй-Хока. Пора было подумать и другим о возвращении: нельзя совсем забросить землю и умирать с голоду. Чем больше людей выйдет на поле, тем веселей пойдет дело, легче всем будет жить. Если же в поле всего три-четыре человека, а вокруг простирается сухая, потрескавшаяся земля, то людям работать труднее, и они устают быстрее.
Дядя Дау мотыжил землю, мечтая, чтобы рядом с ним работали другие люди. Вдруг он увидел сына, выходящего из деревни с мотыгой на плече. Чо уговорил крестьян, оставшихся дома, принести бамбук и заняться укреплением ограды вокруг деревни. Рана Чо благодаря лекарству, которое дал Куанг, быстро затянулась, но он все еще был слаб и бледен. Его уговаривали полежать, отдохнуть, но Чо не соглашался: он не мог жить без труда.
Заметив сына с мотыгой на плече, Дау подумал: «Если он идет в караул или на постройку ограды, это еще ничего, но если он вздумает мотыжить эту твердую, как камень, землю, да еще под таким палящим солнцем, то снова сляжет. Тогда будет трудно вновь поставить его на ноги».
Он перестал работать и спросил подошедшего Чо:
— Зачем ты пришел?
Чо встал рядом с отцом и взялся за рукоятку мотыги. Дау протестующе воскликнул:
— Я тебе говорю, пойди отдохни! Когда совсем поправишься — будешь работать, дашь мне отдохнуть.
— Дай мне отец, поработать с тобой, — попросил Чо. — Лежать, чтобы умереть с голоду? Так, что ли?
— Если ты будешь голоден, я накормлю тебя, — сказал ласково отец, — ведь мне же будет трудно, если ты умрешь!
Сын ничего не ответил и продолжал работать. Дау перестал мотыжить и остановился в нерешительности. Если бы сын что-нибудь ответил, можно было бы приказать ему вернуться. Но тот молча работал, не желая подчиниться.
Дау рассердился, но почувствовал, что не может справиться с упрямым сыном. В этот момент в поле появился Тик. Он шел из деревенского комитета. Он издалека крикнул:
— Братишка Чо! Ты уже вышел работать? Неужели совсем поправился?
Тик приходился Чо дальним родственником. Дау подхватил:
— Я говорю, что рано ему браться за работу, а он не слушает. Смотри, какой он бледный, как мертвец! Говорю, чтобы еще немного отдохнул, а он и внимания не обращает…
— Тик! Ты был на собрании? — спросил Чо.
— Да, был, — ответил Тик. И, засмеявшись, прибавил: — Иди-ка ты домой. С такой землей даже буйволу трудно справиться, а
Дау обрадованно прибавил:
— Вот, вот! Скажи-ка ты ему, а то он меня и слушать не хочет.
Чо хотел что-то возразить, но Тик перебил его:
— Отдохни пока. Мне надо с тобой серьезно поговорить.
Чо понял, что Тик пришел неспроста. У него было, очевидно, какое-то важное дело. Чо, положив мотыгу на плечо, последовал за Тиком. На прощанье Тик сказал дяде Дау:
— Ты уж постарайся, дядя, поработай. Последнее время я был занят собраниями. Все никак не мог взяться за мотыгу. Моя жена обработала около одного сао{ [9] } земли рядом с кладбищем.
— Для женщины это немало, — ответил Дау. — Молодец!
Тик вместе с Чо направился обратно на хутор. Дау опять взялся за мотыгу. Работая, он с любовью думал о своем сыне. Хоть и дал им бог разные характеры, но как же не любить его? Он ведь такой, обычно, послушный сын, что требовать от него больше нечего. И работа в поле, и общественные дела — все так и горит у него в руках. Только при народной власти с помощью товарищей
9
Сао — мера площади, равна 360 м2.
он смог стать человеком. Прежде, как бы он ни старался, все равно пришлось бы ему работать на чужих людей. Больше, чем слугой, он тогда бы не стал. Пора подумать и о женитьбе. Теперь, правда, это стало нетрудно, но надо все же подумать… Народная война протянется не год и не два. Не стоит откладывать женитьбу в долгий ящик и ждать, пока вся страна станет свободной. Была бы жива мать, она давно позаботилась бы об этом. Кого выбрать ему в жены?
Мысли Дау перешли к младшему сыну. Сейчас Сон живет в деревне Тхай-Хок вместе с тетушкой Бай и Хьеу, в доме сестры Бай, крестьянки Фан. Хьеу пришла в родную деревню и уговорила дядю Дау отпустить с ней Сона. Она увела мальчика, не поговорив даже с Чо. Кажется, она несчастлива? А какая она добрая девушка!
Раздумывая, дядя Дау усердно работал. Мотыга в ритм с его дыханием мерно била землю: земля ровно ложилась большими пластами.
В это время Тик и Чо по дороге в деревню обсуждали серьезные дела.
Чо узнал, что на днях Тик присутствовал на собрании, где были представители руководства района и провинции. Вчера ночью состоялось партийное собрание, которое затянулось до утра. Чо не был членом партии, но Тик часто и подробно рассказывал ему о своей партийной работе. Об этих собраниях Чо обычно знал заранее. По просьбе Тика он организовывал охрану деревни в течение нескольких последних ночей. Сейчас Тик на ходу рассказывал Чо о главных вопросах, обсуждавшихся на этих собраниях.
— Руководство считает, что после каждого поражения враги ожесточаются и усиливают операции по прочесыванию местности в оккупированных районах и пытаются начать наступление на свободный район. В последнее время враги повсюду терпят поражение. Особенно досталось им в провинции Хоа-Бинь. В нашей провинции они были разбиты в Тай-Нгуэне. Они боятся, что летом мы начнем наступление. Именно поэтому они усилили облавы, именно поэтому они спешат назначить старосту в нашей деревне. Таким образом они думают задушить партизанское движение в нашей провинции.