Былое без дум

Поюровский Борис Михайлович

Огромный двухэтажный автобус мчал прославленный театральный коллектив по осенней Италии. Было весело, бездумно, раскрепощенно... Огромный двухэтажный автобус подвозил вечером прославленный коллектив к мотелю под Миланом. Огромный мотель, отдаленно напоминающий санаторий 4-го управления, был пустынно мертв - в нем царило осеннее безлюдье. И вдруг такая неожиданная радость - подъехал огромный автобус с людьми, и моментально вспыхнули люстры вестибюля, зажглись огни на кухне ресторана, с улицы сквозь окна первого этажа членам изумленного прославленного коллектива стало видно, как застучали ножи в руках поваров, как забеспокоились официанты в ресторанном зале.

Коллектив готовился к выгрузке и поселению... "Киловаттники

не включать! Убью!" - раздалась команда-призыв Анатолия Дмитриевича Папанова, и коллектив потупил взоры... Дело в том, что ведерный кипятильник (в просторечье "киловаттник") уже неоднократно срывал зарубежные гастроли прославленного коллектива. Рассчитанный на огромное ведро и подключа-емый, очевидно, напрямую к Днепрогэсу, он никак не влезал в эмалированные кружки, не подключался к сети даже через хитрые переходники в виде двух оголенных проводов, прикрученных на советские спички, и, что самое гнусное, замыкал электрическую сеть предохранителей любого отеля. Возили же его некоторые буйные головы исключительно из-за скорости закипания в любой емкости, куда его удавалось вводить, вплоть до биде.

Итак, прославленный коллектив прошествовал мимо услужливых портье и заискивающих метрдотелей к лифтам и, получив ключи, стал размещаться. Прошло минут шесть после приезда прославленного коллектива, в мотеле прозвучал знакомый звук лопнувшего воздушного шарика, и настала тьма. Зашебуршившийся коллектив выполз из номеров с криками:

– Ведь предупреждали! Нельзя врубаться всем сразу... Что за жлобство!..

– Соковнин! Убью!
– перекрыл весь гомон властно-гневный крик Папанова... Очевидно, Толя заподозрил Юрочку Соковнина в баловстве с киловаттником, и теперь прославленный коллектив во главе с Папановым на ощупь пустился на поиски гастролера-нарушителя Соковнина, чтобы изъять нагревающее средство и наказать, если удастся.

Свет дали не сразу, потому что, как выяснилось, Соковнин. вырубил не только отель, а всю фазу микрорайона.

По возникновении света и некоторой стабилизации настроений те, кто ужинает без подогрева (сыр, хлеб, вода из-под крана), спустились в холл и небрежно раскинулись в креслах, ведя интеллектуальные разговоры о том, кто чего съел. В дверях ресторана стоял весь коллектив заведения, включая поваров, и с ужасом непонимания глядел на проживающих. Как! Подъехав вечером в мотель, расселившись, помывшись и спустившись в холл, ни один из шестидесяти трех приехавших даже не подошел к двери ресторана и бара...

"Инопланетяне!" - было написано на лицах служащих. А из-за их спин "пахло жареным", что-то кипело и, судя по всему, сервировалось. Ах, гастроли застоя! Рядом с мотелем простиралось свежеубранное поле кукурузы... Артисты утром выходили подышать свежим воздухом, делали на поле зарядку - поклоны вперед и в стороны - с одновременным собиранием довольно обильного урожая кукурузы, так как даже там потери при уборке довольно велики. Вообще, если правильно построить свой быт за границей, не упиваться собственной фанаберией, прожить можно. Милый, милый, добрый и наивный покойный Даня Каданов стеснялся, например, рыться во вспаханном поле, но в парке культуры и отдыха какого-нибудь Милана, сидя у фонтана с коркой черного хлеба, занимался небольшим change (обменом) с ручными белочками, снующими по аллеям... Аборигены кормили белочек бананами, апельси-нами, грецкими орехами. Даня же, увидев в лапах белки очередной продукт, привлекал ее внимание коркой черного хлеба, которая для нее была экзотикой. Белка прыгала к Данечке на колени, тот незаметно отнимал у нее орех или надкушенный банан и ждал следующую жертву.

Только очень дальновидные и серьезные артисты умели правильно подготовиться к долгим гастролям. Например, в голодную Италию. Пижоны, типа меня с Андрюшей, делали вид, что будут жить по-человечески, не крохоборствовать: "черт

с ними, со шмотками!
– один раз живем" и т.д. Все эти пижонские настроения кончались через секунду после приземления, но... было уже поздно... есть хотелось, а в чемоданах, кроме кривой палки сухой колбасы, ничего... Начинались муки бродяжничества с протянутой рукой.

Рим! Прославленный коллектив расселяется в пригородном мотеле, где у каждого из "первачей" свой коттедж и лужайка при нем. Коттеджи все не пронумерованы, а имеют экзотически-ботанические названия - "Лилия", "Роза", "Эдельвейс". Помывшись в "Розе" и откусив по куску копченой колбасы, мы с премьером стали думать: к кому? Выбор был невелик, ибо закон гастрольных джунглей очень суров. Через лужайку уютно светился коттедж "Эдельвейс" место проживания Спартака Васильевича Мишулина. Поколебавшись минуту-другую, мы короткими перебежками пересекли лужайку и через минуту скреблись в дверь всегда гостеприимного, но крайне осторожного Спартака...

– Кто?
– услышали мы испуганно-хриплый голос хозяина, как будто в далекой сибирской сторожке неожиданно зимой постучали в дверь.

– Спартачок, это мы.

– Одни?

– Одни...

– Сейчас.
– Раздался звук чего-то отодвигаемого, потом погас свет, повернулся ключ, и в небольшую щель полуоткрытой двери мы протиснулись в жилище. А жилище "Эдельвейса", надо сказать, было удивительно роскошно-уютным... Огромная зала с ковром, камином и телевизором, низкие кресла около лакированного стола, направо - глубокий альков с неимовер-но широкой кроватью и вдалеке за дубовой дверью "совмещенный узел" величиной метров в тридцать, с глубокой ванной-бассейном, биде, двухспальным унитазом и т.д. Все это стояло на белом мраморном полу с подсветами... Духота и жара в "Эдельвейсе" стояла невозможная, ибо были закрыты все окна, спущены металлические жалюзи и задернуты темные шторы. Сам гастролер, босой, в длинных семейных трусах и больше ни в чем, радушно сказал: "Ну, что... проголодались? А я предупреждал! Пошли!.."

Вдали, в центре санузла, горел костер... На мраморном полу лежал кусок асбеста (для изоляции), стояла костровая тренога, висел котел, и горящий экономно сухой спирт подогревал булькающее варево... Рядом стоял открытый большой чемодан с исходящим продуктом. Там было все, включая можайское молоко... В данный момент варилась уха из сайры. Хозяин раздал складные ложки и пригласил к котлу. Готовил Спартак незамысловато, но очень сытно. Беда заключалась в том, что оголодавшие коллеги и сам хозяин никогда не могли дождаться окончательной готовности пищи и начинали хлебать полуфабрикат. По мере сжирания содержимого котла возникала опасность недоедания, и по ходу трапезы в котел бросался тот или иной продукт из чемодана.

Так, я никогда не забуду удивительного вкусового ощущения, когда в ту же уху (это фирменное гастрольное блюдо Мишулина) влили банку сладкой сгущенки... Спартак со своим костром прошел многие подмостки мира. Он варил за кулисами Гамбурга, в гримерной Будапешта, на обочине автобана Берлин Цюрих...

Его кухню обожали все - от Плучека до рабочего сцены. Помню, заходили на огонек его закулисного костра и немецкие актеры хвалили!

Прогастролировав в Италии и точно рассчитав дружеские заходы на подкормку к коллегам до последнего дня пребывания, прославленный коллектив вылетел из Милана на гастроли в Чехословакию. Зная, что в самолете будут кормить, прославленный коллектив перед вылетом дожирал последние крохи, а некоторые наиболее прижимистые даже пытались дарить оставшу-юся тушенку горничным отеля, очевидно, боясь, что кто-нибудь из обслуги случайно обнаружит в актерских чемоданах россыпи мыла и шампуней, собранных со всех отелей Италии. Итак, Милан - Прага! С посадкой в Цюрихе! Звучит грандиозно и мощно...