Быть собой
Шрифт:
«Что ж, вернусь к нему через дюжину-другую лет, а сейчас буду довольствоваться малым. Целью новой войны станет Саркиол».
Саркиолом назывался большой остров, расположенный ближе к Фару, нежели к Таверии. Остров этот был весьма примечательным местом — две трети пахотных земель на нем принадлежали республике, которая в случае чего могла прервать поставки в столицу империи, что незамедлительно вызвало бы нехватку хлеба. Из Саркиола в Вечный город текла самая настоящая река зерна!
Некоторое время назад ситуация стала настолько острой, что Анаториан приказал захватить Тимберию, что и было исполнено — благо в те времена это государство находилось в отвратительном состоянии. Присоединение
Да, Анаториан уделял прокорму подданных огромное внимание. Размножать хлеба император не мог, этим он отличался от одного смешного чародея, с которым ему довелось встретиться много лет назад. Именно поэтому богоравный казнил не одного наместника, считавшего, что зерну можно найти лучшее применение, нежели наполнение пустых животов плебса. Быть может, Анаториан и не был самым добрым и заботливым человеком на свете, но к своей империи он относился с трепетом матери, нянчащей маленького ребенка. Люди мало значили для него как личности — он без колебаний отправлял на смерть десятки тысяч во имя высших целей, но эти же самые люди являли собой фундамент, на котором стоял Фар. Без подданных Анаториану пришлось бы править пустыней, чего полубог совершенно не хотел. Следовательно, население империи должно было расти. Для этого его необходимо кормить, причем досыта.
Захват еще одной хлебной провинции позволит на добрых полвека решить вопрос с пропитанием подданных, а заодно приблизит границу к столице республики, отодвинув ее от столицы же империи.
«Саркиол», — Анаториан задумчиво постучал пальцами по столешнице. — «Им придется заняться лично. Солдаты должны видеть меня, враги — тоже. Но как же не хочется туда лезть!»
Он вздохнул и продолжил дописывать послание. Когда последняя буква была нанесена, Анаториан приложил палец к бумаге, оставляя на ней четкий оттиск. Он никогда не пользовался печатью, считая это пустой тратой времени. Зачем, если при помощи магической силы можно оставить свой знак, подделать или стереть который физически невозможно?
Анаториан свернул листок, а затем убрал в небольшой футляр. Дело было сделано.
«Интересно, нет ли вестей от Цирилена?» — подумал император, берясь за маленький колокольчик. — «Он уже должен тащить мальчишку обратно».
На звон тотчас же вбежал младший писец, который упал на колени перед богочеловеком.
— Есть ли донесения от Цирилена? — спросил Анаториан.
— Да, повелитель, — склонился тот в еще более глубоком поклоне.
— Почему не принес?
— Ты велел не беспокоить, — в голосе молодого человека послышалась паника.
— Ах да, точно, — Анаториан рассеянно махнул рукой. — Забыл. Давай его сюда.
Слуга извлек из кармана небольшой клочок бумаги, заполненный странными символами — кодом, который богоравный разработал специально для переговоров со своими учениками.
Император читал, и с каждым новым словом, дошедшим до него, лицо полубога кривилось все больше и больше, превращаясь в маску ненависти. Слуга, вовремя распознавший надвигающуюся бурю, немедленно ретировался — ему не хотелось попадаться под горячую руку сильнейшего существа в мире, а потому Анаториан остался в гордом одиночестве.
— Мертвые земли, — прохрипел он. — Кто-то очистил путь, и они ушли в Мертвые земли!
Самое страшное, что он знал, кто именно это сделал.
«Ты все еще там, да? Ждешь все это время, не так ли?»
Он тяжело вздохнул.
«Конечно же, ждешь, он не оставил
Вариантов было два — либо вернуть Цирилена, либо отправить его по следу беглеца. Маг был очень ценным вложением, равно как и его подчиненные. На отряд своей персональной ищейки богоравный потратил по-настоящему много сил, средств и времени, а потому, конечно же, не хотелось терять столь полезные инструменты.
Император, в отличие от многих, знал, что будет ждать преследователей за границей, проходящей по Степи. Он понимал также, что если эту границу перейти, то минимум половина отряда останется в проклятых землях навеки.
«Вот только упускать их я не имею права! Нельзя оставлять выкормышу Фарнира даже призрачной возможности на спасение, Цирилен обязан не только убить парнишку, но и отрубить ему голову, а труп расчленить и сжечь, и никак иначе! Только после этого я смогу вздохнуть спокойно!»
Не нужно было родиться гением, чтобы понять, куда нацелились беглецы — идут в Селианскую империю. Им перекрыли подступы к морю, а потому осталась только дорога через Мертвые земли, которая так неожиданно оказалась расчищенной неизвестным чудовищем.
«Как же, неизвестным», — фыркнул император. — «Но это не дает ответа на вопрос: что делать? Проклятье! Сложнее, чем решиться на войну с республикой!»
Он знал, что если беглецы сумеют пробраться на восток, то, скорее всего, он их потеряет. Ровно до тех пор, пока подросший и выучившийся враг не вернется, чтобы свести счеты. Не совсем понятно, чем именно он насолил двум тимберским паренькам настолько, что те заключил сделку с самим Хаосом — хотя догадаться было не так и сложно — однако можно не сомневаться в том, что Фарнир не позволит ни одному из них тихо и мирно дожить до старости. Не для того Владыка Хаоса готовил все это столько лет. В то, что парни могли прийти к богу по своей воле, император не верил ни на миг.
«Дураки думают, будто боги могут сотворить все что угодно одним мановением пальца или просто силой мысли», — думал Анаториан. — «Но это не так! Даже у столь могучих сущностей, как Фарнир, есть ограничения. И в этом мое единственное спасение. Я знаю, что проклятый еж не может прямо влиять на наш мир, когда и где ему заблагорассудится. Фокусы не в счет — они эффектны и очень сильно злят, но не более того. Для серьезных дел ему нужны инструменты. Такие как эти мальчишки. Или как я».
Последняя мысль была неприятной и больно била по самолюбию, но Анаториан уже слишком долго прожил, а оттого понимал, что всю свою жизнь был лишь забавной игрушкой в маленьких мохнатых лапах. Бог вертел им, как хотел, во имя своих непостижимых целей, ну, или же, просто забавы ради. Не того он ожидал, когда пришел в запретное святилище, не того…
Император вздохнул, и поднялся.
«Хватит думать о ерунде. Нужно решаться».
В этот момент ему что-то послышалось. Кажется, тихое пыхтение и топоток. Анаториан обернулся к окну — никого.
Он встал и принялся быстрыми шагами мерить комнату. На одной чаше весов лежали жизни его лучших учеников, которые он рисковал выбросить безо всякой пользы. Преследователи могут умереть до того, как достигнут беглецов, сойти с ума, наконец, проиграть схватку — таинственный маг прогрессировал слишком быстро для простого смертного. Анаториан не знал, что именно вложил в паренька Фарнир, но мог с уверенностью сказать, что остановка сердца опытного мага, пускай и незнакомого со школой Духа, дело чрезвычайно трудное. Новичок, сколь бы талантлив он ни был, да еще в пылу сражения, никогда не справится с подобной задачей. Заклинания магии духа плохи запредельной сложностью печатей и ключевых фраз. Одна незаметная ошибка — и ты покойник.