Бывшая моего брата. Я ненавижу ее...
Шрифт:
— И когда ты собиралась рассказать мне?
Ну вот!
— Я серьезно! Почему ты молчала?
Бросаю ручку на стол, и под отчаянный стон подпираю лоб ладонью:
— Мам, ну что ты начинаешь?
— Это я-то начинаю? — возмущается она. — Думаешь, фамилия Айдаров случайным образом нарисовалась в фирме, в которой ты работаешь? Я, конечно, очень хотела бы в это поверить, но черта с два! — Оу, мама опускается до ругательств, а это очень, о-о-очень нехороший знак. — Я поверить не могу! Этот старый засранец до сих пор не может оставить в прошлом давно решенный конфликт?! Между прочим, его сынок причастен
Зажмуриваюсь от одного только воспоминания.
— Ма-а-ам… прошу, хватит.
— Я знала, что возвращение Хакима не сулит ничего хорошего! Он, наверное, тоже теперь занимает какую-то должность в фирме своего папашки?
— Вообще-то… это Хаким и выкупил нашу фирму.
— Ах, вон оно что! Ну как же. Хаким, значит. Выкупил целую фирму, — повторяет с явной подозрительностью. — Я, конечно, могу быть наивной, но не в этом, милая! Без своего отца он бы вряд ли провернул и треть задуманного!
— Если честно, мне плевать. Я просто делаю свою работу.
Ну почти.
— А мне нет! Не плевать! — продолжает браниться. — Теперь ты точно возьмешь этот проклятый отпуск! Устала она. Немудрено! Да эти подонки просто издеваются над тобой. Можешь даже не отвечать. Знаю, что права.
— Ты сильно утрируешь. У меня все нормально, — вставляю свои пять копеек с виноватой улыбкой на лице, будто она поможет мне успокоить заведенную маму. — Не наводи панику. Я даже не видела Тазия Заурбеговича.
Если бы все было так, как вообразила себе мама, и фирмой управлял отец Айдарова, я бы собственноручно написала заявление не то что на отпуск — на увольнение.
— Это не обсуждается, Алевтина. Берешь отпуск, покупаешь билет и летишь к нам. За пару недель отдохнешь и наберешься сил, а мы с папой пока подыщем тебе достойное место. — Ох и понесло ее. — Ты уйдешь от них с гордо поднятой головой. Пообещай, что прямо сейчас сядешь и напишешь заявление на законный отпуск!
Сдаюсь. Спорить с ней сейчас бесполезно!
— Обещаю! В ближайшие дни напишу заявление.
— Вот и хорошо. Мне бы не хотелось лишаться своего отпуска. Но если ты вынудишь меня, то я завтра же куплю билет домой и…
— Нет, нет, нет. Не нужно, мам. Я обещаю тебе, что сделаю все возможное, чтобы… — вздрагиваю, едва удерживаясь от аханья, потому что поднимаю голову и взгляд натыкается прямо на моего начальника, стоящего в дверном проеме и внимательно изучающего меня. Твою мать!
Господи! Сколько он тут стоит? Паника за жалкое мгновение сжимает мою грудь и теперь мешает воздуху проникать в легкие.
— Алевтина…
— Мам, мне пора. Я… я перезвоню. Люблю тебя.
Быстро сбрасываю вызов, едва успевая поймать мамино: «И я люблю тебя!», а затем убираю телефон и несколько раз потираю вспотевшие ладони о бедра. И все это под контролем безжалостного взгляда Айдарова.
Вот за что мне все это?
— Снова личные телефонные звонки в рабочее время? — Его низкий голос вибрирует в воздухе, которого с каждой секундой и без того становится все меньше.
Я даже ловлю себя на мысли, что сейчас не отказалась бы от того, чтобы он продолжал не замечать меня, как и все предыдущие дни. — Я… — оглядываюсь вокруг, будто в надежде, что он пришёл не по мою душу. Но увы… — Ты… — прочищаю горло от внезапной вспышки неловкости. — Вы что-то хотели, Хаким Тазиевич?
Почему я не знаю как с ним говорить? Что за ерунда? Ей-богу! Веду себя как малолетка с обезумевшим гормональным фоном... И с каждой секундой его молчания я все сильнее и сильнее ощущаю себя полной дурой! В действительности ужасное чувство! Особенно когда я пытаюсь изобразить хоть какую-то улыбку, вот только уверена, что все мои потуги выглядят до абсурда нелепо. Но какого-то черта я ухудшаю свое бедственное положение, потому что мой взгляд задерживается на его губах дольше, чем следовало...
Покачав головой, Айдаров отталкивается от дверного косяка и жестом показывает мне на выход:
— Пройдемте ко мне в кабинет, Алевтина Александровна.
Ну уж нет. Где привычная Чудакова? Мне не нравится это. Чертовски не нравится.
Глава 31
Знаете, хождение впереди своего начальства сомнительное удовольствие. И сейчас я особенно убеждаюсь в этом, когда чувствую за спиной напряжение, да такое, что поясница буквально немеет. Мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять — причина в его взгляде, контролирующем каждое мое движение. Чертов садист. Обязательно было подвергать меня очередному стрессу? Нельзя поговорить на моей рабочей территории? Такое впечатление, что единственная цель Айдарова — загнать меня в такую ситуацию, в которой я буду ощущать себя героиней какого-то трехмерного кошмара.
Хотя достаточно одного его присутствия.
Но этот кошмар становится еще более пугающим и реалистичным, как только мы приближаемся к кабинету Сатаны.
Останавливаюсь, делаю глубокий вдох, непроизвольно прикусывая нижнюю губу, когда Айдаров сокращает между нами последнее расстояние и толкает эту чертову дверь, практически задевая своей крепкой грудью мою спину. Нет, блядь, не практически, я почувствовала это долбаное прикосновение, и только поэтому сейчас мое сердце заходится в истерике. Однако ему становится гораздо хуже, стоит Хакиму положить ладонь на мою поясницу, побуждая меня пройти вперед. Беззвучно ахаю и подпрыгиваю, буквально влетая в чертов кабинет. Блин, блин, блин! Все произошло слишком быстро, чтобы я могла хоть как-то подготовиться к этой близости, а теперь проклинаю себя за то, что так глупо реагирую на этого мужчину.
Ну как глупо? На самом деле нормальная реакция после того, как тебя трахнули, а потом сделали вид, будто ты невидимка.
Отмахиваюсь от ненужных мыслей, когда мы оба усаживаемся на места: он во главе стола для переговоров, а я — сбоку.
Стараюсь не смотреть на его мужественное лицо, в то время как он до смешного завораживающе поправляет запонки длинными пальцами, разумеется, не оставляя без внимания дорогущие часы. Силой отвожу взгляд, радуясь тому, что Айдаров был слишком занят собой и не заметил моего внимания к своей важной персоне. Поерзав на стуле, нервно прочищаю горло, убеждая себя больше не пялиться на этого привлекательного сноба, но какого-то черта снова смотрю в его сторону, буквально облизывая глазами жилистую шею с крупным кадыком и широкие плечи, рельеф которых не способен скрыть даже пиджак. Особенно когда они напрягаются, пока Айдаров достает какие-то бумаги из нижнего ящика стола. И все это в раздражающей тишине.