Бывший. Сжигая дотла
Шрифт:
До равновесия еще далеко, но измученное сердце требует передышки.
Я даже позволяю себе немного вина в кафе.
Арс старается меня развлечь, и у него почти получается.
Я пытаюсь задавить воспоминания о других свиданиях. Я запрятала их очень глубоко, но они яркие, как факел. А сегодняшний вечер – уютное пламя свечи.
Так ведь и должно быть. Так правильно. Огонь должен разгораться постепенно.
Так почему у меня ощущение, что я мерзну без… Него.
Пока
Погружаясь в ядовитую трясину, не сразу соображаю, от чего меня будто ошпаривает.
– Пора домой, – как сквозь вату слышу ненавистный и любимый голос.
Целое мгновение смотрю на смуглые длинные пальцы, обвившие мое запястье.
В месте соприкосновения покалывает, знакомая горячая волна, как цунами поднимается и накрывает меня, сметая с трудом восстановленный контроль, и я задыхаюсь.
Вскидываю взгляд на Демона.
Конечно, Демона.
На кого я еще могу реагировать как на ударную волну, будто воздух вышибло из груди, будто сердце замерло, будто кровь закипает.
Мой паргелий, ложное солнце.
Горелов сейчас не в себе, это видно сразу. Он почти слетел с катушек. Дикий взгляд шальных глаз, сжатые губы с капризным изгибом, ноздри побелели, желваки играют, венка на шее бьется… Дикий, воистину дикий. Чудовищно красивый. Невыносимый. Невозможный. Ненавистный.
Я что-то хриплю от растерянности, утопая в этих эмоциях, и понимаю, что захлебываюсь.
В секунду проносится перед глазами видение: блестящие сумасшедшие глаза, горячее дыхание, напряженные плечи и его мольбы простить за то, что будет больно.
Это слишком. Это как в кипящий котел.
И за то, что он это растоптал, мне хочется его ударить. Может, вино дает в голову, но я размахиваюсь, мечтая оставить красный отпечаток лице Горелова. Сделать что-то, чтобы это воспоминание ушло. Стереть его.
Но единственное чего я добиваюсь, это – повиснуть вниз головой на широком и твердом плече.
Мне никогда не удавалось задеть Демона, даже когда он мне поддавался, пока учил, как за себя постоять. Он злился, что у меня ничего не получается, я просто млела от его рук и ничего не могла поделать с тем, что не хочу ему сопротивляться.
А сейчас Горелов настроен серьезно.
Он широкими шагами выходит из кафе, полностью игнорируя мои удары и протесты. Я извиваюсь, но для того, у кого четвертый дан по тхэквондо, противник я никакой.
Демон просто держит меня крепче, не забывая поглаживать меня по заднице каким-то жадным собственническим движением. Это бесит еще больше.
– Какого хрена ты меня спер!
Кричу я, а у самой сердце заходится: от беспомощности, от радости, что он снова рядом, от злости на саму себя за эти чувства.
Понимание
Бестолковая попытка побега пресекается Гореловым в одну секунду. И вот я уже чувствую все его тело.
Заведя мне руку за спину, словно обнимая, он прижимается ко мне, и мне кается между нами нет ничего.
Я смотрю в его глаза и падаю, распадаюсь, растворяюсь.
Чистый зов, пробивающий мою и так хлипкую броню, достигает чего-то внутри и пропитывает меня всю.
Этому невозможно сопротивляться.
Поцелуй, неизбежный, как прилив, становится крахом всего. Я честно сопротивляюсь, но делаю это потому, что мои попытки оттолкнуть ни на что не влияют.
Твердые губы накрывают мои и сминают их в жадном поцелуе, наглый язык вторгается и завоевывает территорию в считаные секунды. Горько-сладкий вкус с нотками виски. Голова кружится. Перед глазами все плывет, но я не могу заставить себя их закрыть.
Длинные черные ресницы Демона копьями пронзают мое сердце, и я себе не принадлежу, меня захлестывает застарелая жажда этих объятий.
Горелов пробирается под распахнутую косуху и стискивает меня, вжимает в себя, наглаживает спину. Оторвавшись на секунду от моих губ, он потемневшим взглядом смотрит мне прямо в душу, будя во мне нечто первобытное, запретное, мучительное.
Это не просто сексуальное возбуждение.
Это желание присвоить, отобрать у всех.
На краю сознания маячит: «Он не твой, твоим не был и никогда не будет».
Отрезвление подкрадывается ко мне, а я гоню его прочь, потому что снова станет больно.
– Не могу без тебя, – выдыхает он мне в губы. – Несмотря ни на что. Мне проще тебя задушить, чем отпустить.
Глава 20
Инга
Горечь в его голосе пробирает меня до донышка, смешиваясь с моей мукой. Она парализует открытием, что Демон не такой уж бесчувственный.
Облизываю горящие губы, вбираю в себя этот образ.
Он так похож на того, кого я себе придумала.
– Перестань меня мучить, – прошу я, стараясь не звучать жалобно.
Потому что внутри что-то дрогнуло, и я не могу унять всполошившееся сердце.
– То, что ты просишь… – говорит Горелов тихо, почти касаясь моих губ своими. – Это невозможно. Сильнее меня.
Руки его сжимают меня крепче.
Так крепко, что становится больно, только я не хочу, чтоб он меня отпускал.
Не хочу.
И с этим нужно что-то делать.
Этот парень, несмотря на всю боль, притягивает меня как магнитом. Горелов – мой бермудский треугольник. Стоит мне попасть в опасную зону, и я пропадаю.