Бывший. Сжигая дотла
Шрифт:
Очень хочется рявкнуть, что все правильно. Ибо нехуй. Катенька вырастет, станет продажной сукой и будет ебать ему мозги, если не поставить на место ее прямо сейчас. Игрушки не должны быть для Катеньки важнее пацана.
Но сдерживаюсь, одарив мальчишку сочувственным взглядом.
Задевая плечом мужика, прохожу в подъезд и взлетаю на этаж, шагая через несколько ступенек. Жму на звонок и, не выдержав, начинаю колотить в дверь.
Инга
Ботинок, куртки в прихожей нет, но… А если он до сих пор здесь?
Не разуваясь, прохожу вглубь, Инга с недоумением в глазах идет за мной, как привязанная, вызывая у меня всплеск агрессивного раздражения.
– Дим, ты чего? Что-то случилось? – подает она голос.
Чего? Случилось?
Дрянь!
Сердце пашет так, что стук его заполняет все тело, запуская вибрацию.
Разворачиваюсь к ней и понимаю, что хочу задушить. Ярость волнами омывает меня всего. Вот так намотать ее волосы на кулак, прижать телом ее к стене, чтобы шевельнуться не могла, вот так положить ей ладонь на хрупкое горло и …
– Дим, что ты делаешь? – спрашивает Воловецкая, доверчиво позволившая мне все это проделать. Осталось только сжать руку. – От тебя пахнет алкоголем, ты, что, за рулем?
Стервозные нотки в голосе вскрывают мне мозг.
Гадюка. Еще и прикидывается, что ей на меня не плевать. Беспокоится она… двуличная тварь.
Не могу смотреть ей в лицо, видеть фальшивую заботу, поэтому не свожу взгляда с собственных пальцев, лежащих на бьющейся жилке.
– Мы никуда не едем, – бесстрашно заявляет Инга.
Она еще мне условия ставить будет? Сейчас я покажу ей, кто тут главный.
– Точно. Не едем, – рублю я и запускаю вторую руку ей под футболку.
Сейчас она мне все отработает. Не для того я сбивал ей целку, чтоб она давала всем вокруг. Надышаться на нее не мог, мозгами калечный.
Я тащу ее в спальню, толкаю на кровать и, содрав с себя куртку, набрасываюсь на нее.
Ничего не понимающая Инга воспринимает это как игру.
О, да! Пара минут и она уже мокрая. Задрав домашнюю юбчонку, я пристраиваюсь между ее ног и жарю ее до стонов
Выдохнув, поднимаюсь, застегиваю ширинку и, достав из заднего кармана лопатник, отсчитываю несколько купюр. Бросаю их прямо на забрызганный спермой живот.
– Сегодня ты была хороша, но профессионализма не хватило. Ничего, придет с опытом.
Пиздец мне. Рэм прав шансов нет.
Я останусь у этой двери навеки.
Я бы не простил на месте Инги.
Жизнь без нее – ад.
Я тлею, гнию. Иногда что-то смешное происходит, и я смеюсь, но не весь, а потому что положено смеяться. Только рядом с ней я горю, живу по-настоящему, а без нее я – кучка мокрой вонючей золы. Я постоянно неосознанно ищу ее глазами в толпе в универе и на улице. Даже дома мне иногда кажется, что Инга вот-вот выйдет с кухни и скажет, что мясо она опять спалила, и я должен заказать пиццу, или откроется дверь ванной, и в клубах пара появится ее силуэт.
Даже сейчас я чувствую запах это проклятого геля для душа с малиной.
Будто стоит мне вытянуть руку и смогу вытереть капельки воды с ее кожи.
Поддаваясь порыву, я тянусь вперед, и текущий чердак подкидывает мне мираж. Пусть так. Наверное, я сошел с ума.
– Я так виноват, – выдыхаю я свою ядовитую боль.
За то, что я натворил нельзя попросить прощения. Невозможно исправить. Необратимость сжирает меня заживо.
Волос слегка касается рука. И этот нерешительный жест заставляет меня распахнуть глаза.
Это не бред.
Моя девочка смотрит на меня больными глазами.
Глазами, в которых нет прощения.
Глава 46
Инга
Невыносимо.
Спазмом перехватывает горло.
Слова вязнут на языке, слипаясь в один ком, плавясь во всхлип.
Это ужасно. То, как смотрит на меня Демон. Этот лихорадочный блеск в его черных глазах. То, как жгут, оплетая, меня его руки.
Моя выжженная земля. Пустыня там, где был цветущий оазис. Деревня после ковровой бомбардировки. Я не должна ничего к нему чувствовать.
Но я чувствую.
Запредельно накаляется все внутри, заливая льдом и огнем поочередно.
Он смотрит на меня снизу-вверх, и я хочу зарыться пальцами в его волосы, прижать к себе. Почувствовать его дыхание в солнечное сплетение там, где куртка распахнута. Только так мое сердце отогреется.
Хочу, но это станет началом моего конца. Я снова растворюсь в нем, позволю ему влезть в мою жизнь, душу, а он опять все растопчет.
– Ты… здесь… уходи, – сумбурно начинаю я, и голос меня не слушается. – Все кончено.