Царь девяти драконов
Шрифт:
– Странное имя, – буркнула Абхе.
– Она вроде говорила, что ее так местные назвали, – напомнил Шанкар.
– Ага, – подтвердил земляк, – так-то ее мы нарекли Авани. Но когда я узнал, что «Нюнг» на здешнем наречии значит «капризная непоседа», то решил – а почему бы нет? Дочка да жена против не были.
– А чем женушка занимается? – поинтересовалась девушка. – Сажает рис в грязи?
Казалось, ничто в этом мире не может вывести Кали из равновесия. И уж тем более колкости Абхе. Он весело рассмеялся. Шанкар бросил на спутницу укоризненный взгляд, и та состроила игривую гримасу. В черных глазах Абхе читалось выражение – «я просто устала и напряжена». Уголки губ охотника дрогнули. Он едва заметно кивнул.
– Нет, – тем временем продолжал Кали, – моя супруга, моя дражайшая Мая, весь день проводит в лесу, собирая ягоды и мед диких пчел. Ох, не поверите, какая это вкуснотища! А запах какой… у-у-у-у, эт самое, аж с ног сшибает. Древесно-траваяной такой.
От разговоров о еде у всех троих забурлило в животе.
Заслышав это, земляк задорно рассмеялся:
– Ниче-ниче, скоро обустроитесь и облопаетесь местного риса.
– Если нас примут, – подметила Абхе.
– Примут-примут, охотники тут нужны. Цзы Хэн вечно орет на Ли, лучника местного, что он из джунглей с пустыми руками выходит.
– Хм, – хмыкнул Шанкар, – будем надеяться. А что, этот Ли – один охотник на деревню?
– Нет, конечно! – возразил Кали. – Но вот опытных да дельных не особо много. А зеленые юнцы учиться не хотят. Как-никак, охота здесь медленно, но верно перестает играть важную роль. Люди предпочитают копаться в земле.
– В воде, – не удержалась от очередной колкости Абхе.
– Ах-ха-ха! – заржал как лошадь земляк. – Тонко-тонко подмечено! Однако ж помните мой совет – почтение тут превыше всего. Не распускайте языки, особенно перед старшими.
– Мы это запомним, – заверил Шанкар и многозначительно посмотрел на Абхе.
Та лишь страдальчески закатила глаза, но потом пожала плечами.
– Так, чего там моя дочка на берегу делала-то? – сменил тему Кали.
– Змея, говорит, караулила, – ответила девушка, – Башэ какого-то.
Кали резко остановился, будто налетел на невидимую стену и уставился на новых знакомых. Улыбка слетела с лица, оно приняло озабоченное выражение. Шанкар почувствовал, как по спине пробежал холодок. Пусть он знал Кали лишь несколько минут, перемена в настроении была чересчур резкой и пугающей. Без привычной улыбки на устах земляк казался каким-то понурым и опустившимся.
– В чем дело? – с тревогой спросил охотник.
– Зачем? – прошептал Кали, отрешенно глядя в пустоту. – Зачем она опять заговорила о нем?
Глядя в стремительно стекленеющие глаза смотрителя поля, охотник ощущал, что его кожа покрывается «мурашками». Он бросил косой взгляд на Абхе и увидел, что та испытывает то же самое. Девушка непроизвольными движениями массировала плечи, будто пыталась согреться. Тем временем солнце нещадно палило с чистого неба.
– Кали, – голос Шанкара прозвучал хрипло, будто спросонья, – Кали что с тобой?
[1] Сал – ветвистое дерево семейства двудольных растений. Достигает 35 м в высоту и 2,5 м в диаметре.
[2] Синха – на древнеиндийском тигр / лев.
Глава 3
Молодой человек вздрогнул и поднял отрешенный взгляд на Шанкара. Последний вновь поразился перемене в лице земляка. Эти стеклянные глаза невольно заставляли бегать мурашки по коже и ощущать себя неуютно. Будто очутился нагишом посреди гор. Нехорошее предчувствие начало закрадываться в душу охотника… Но вот взор Кали стал проясняться, а пугающая отстраненность – проходить. Однако земляк по-прежнему оставался сильно озадаченным и совсем не напоминал того жизнерадостного шутника, что повстречался им впервые.
– Зачем… зачем она опять заговорила о нем? – непослушными губами повторил он.
– Кали! – от волнения охотник повысил голос.
– А? – тот растерянно уставился на него.
Чувствуя, как Каран вот-вот готов стянуть с него набедренную повязку, Шанкар медленно проговорил:
– Почему тебя так волнует это?
Непроизвольным движением Кали почесал затылок, а затем улыбнулся. Однако улыбка вышла вымученной и какой-то ненастоящей.
– Цзы Хэн, эт самое, не велит детям отходить от деревни далеко, – ответил он.
– Да? – тут же встряла Абхе и напряглась. – Почему это?
– Живности тута всякой полно, – развел руками Кали, – сами знаете, джунгли рядом. Змеи на берег любят выползать. На ху напороться можно.
– Ху? – переспросил Шанкар.
– Синха по ихнему, – улыбнулся чуть шире Кали, – а старейшина хоть и суровый тип, но за общину горой стоит. А дочка моя повадилась на реку без присмотра бегать. Совсем от рук отбилась. Ладно меня, даже цзы не слушается. Хоть кол на голове теши!
Кажется, к нему постепенно возвращалось привычное расположение духа. Кали все еще выглядел слегка озабоченным, но взор полностью прояснился, а выражение лица стало почти таким же лучезарным, как раньше.
– Так, что давайте-ка я вас по быстрому провожу, да побегу за ней. А то ведь и пост мне надолго оставлять нельзя.
– А не то бамбуком по пяткам? – решила вставить Абхе, дабы немного снять напряжение, однако вышло совсем наоборот.
– Э-э-э… – протянул земляк, – тут уж палками не обойдется. За провинность такую могут и нос отрезать.
У нее глаза округлились:
– Нос отрезать?
– И не только мне, – издал смешок Кали, – тута порука круговая. Каждый в ответе за проступок другого.
Шанкар и Абхе переглянулись. Столь суровые нравы казались им дикостью. Ведь люди в долине Синдху давным давно позабыли о преступлениях тяжелее, чем кража овощей с рынка. Темница в Цитадели вечно пустовала, а тюремщик изнывал от скуки. Разумеется, суровые наказания также выветрились из памяти потомков, не оставив и следа. Люди жили в мире и согласии… до недавних пор.
Какие бы ужасы им ни пришлось пережить, слова земляка повергли в легкий шок.
– Кали, подожди, – девушка вскинула руки, – я правильно понимаю? Если ты украдешь мешок пшеницы, то мне нос отрежут?