Царь Дмитрий - самозванец
Шрифт:
За волнениями этими и бедами не сразу заметили донесение Посольского приказа о появлении в Польше молодого человека, называвшего себя царевичем Димитрием, тем более что князь Василий Острожский, которому некий инок русский открылся в том, что он есть чудом спасшийся царевич Димитрий, самозванцу не поверил и приказал вытолкать его взашей. Однако слухи пошли и быстро набрали силу не тольг ко в Москве, но и в городах дальних и в уездах, возбуждая и народ, и бояр, поэтому Борис Годунов повелел провести тщательный розыск, зная, как никто другой, что царевич Димитрий погиб в Угличе, приказал он установить личность самозванца.
В недолгом времени розыск принес первые результаты. Было доподлинно установлено, что иноком, выдававшим себя за
Но Отрепьеву многое прощалось за молодость его и истинно божественный голос. В Чудовом монастыре открылись у него неожиданно и другие способности, удивительной красоты почерк и дар писательства, составил он «Похвалу чудо-
творцу Московскому Петру» и две другие — чудотворцам Алексию и Ионе. Слухи о способностях юного инока дошли до патриарха Иова, тот стал призывать Отрепьева для книжного письма, а вскоре уже брал его с собой и в Думу, и в Совет священный для записей и для помощи. Там Отрепьев узнал многое об обычаях двора царского и укрепился в своем умысле злодейском.
После бегства из монастыря Отрепьев шатался долго по обителям женским в поисках матери царевича Димитрия, когда же спрашивали его, какое у него до нее дело, то отвечал: «Мать она мне!» Наконец нашел он ее в Горицком Воскресенском монастыре на Шексне. Инокиня Марфа никого не принимала, а Отрепьева вдруг приняла, одарила щедрой милостыней и, как сказывают, благословила его на дело богопротивное, горя желанием отмстить Борису Годунову, погубителю ее единственного сына. Узнав об этом, Годунов приказал доставить инокиню Марфу в Москву, но та и на дыбе ни в чем не призналась и была отправлена обратно.
Установили также, что вскоре после бегства Отрепьева из Чудова монастыря исчезли еще два инока, Мисаил и Варлаам, с которыми Отрепьев приятельствовал. Варлаам, сын боярский Яцкий из-под Коломны, бывал в доме князя Ивана Ивановича Шуйского, что породило подозрение в том, что это Варлаам подбил Отрепьева на побег и на объявление себя царевичем Димитрием, и все это сделано было по наводке князей Шуйских. Были арестованы и подвергнуты пыткам слуги Шуйских, из ссылки в Казани были доставлены родственники убиенного царевича Нагие и также допрошены с пристрастием, но никаких доказательств добыто не было. Так что Борис Годунов был вынужден ограничиться укором боярам на Думе за интригу злую.
Проследили также путь Отрепьева со товарищи из Москвы, что не составило труда, так как беглецы, к которым присоединился некий инок, именем Леонид, были склонны посидеть в корчме. Нашли и монаха, что сопровождал их из Спасского монастыря в Новгороде-Северском до Стародуба, и того, что перевел их через литовскую границу до села Слободки.
Устрашенный слухами множащимися, Борис Годунов приказал громогласно объявить имя Самозванца и все результаты розыска о его бегстве из Чудова монастыря. Тогда же царевичу Димитрию стали петь вечную память, хотя на протяжении многих лет его имя даже не упоминали. Патриарх Иов возгласил Григорию Отрепьеву анафему, которую потом ежедневно возглашали по всем церквам русским, там же до народа доносили и богомерзкое житие Расстриги, как его стали тогда называть.
[1603 г.]
На какое-то время о Самозванце забыли, тем более что поступавшие о нем сведения были противоречивы: где только не видели Отрепьева — в Печерском монастыре в Киеве, в Го-ще у ариан, у запорожцев в Сечи, и все почти в одно время. Вскоре же исходившая от него мифическая угроза отступила перед угрозой реальной — обширным бунтом в земле Северской и на южной украйне под предводительством казацкого атамана Хлопка Косолапа. Бунт питал голод последних лет, основной его силой были беглые холопы и разбойники, чрезвычайно в эти годы размножившиеся. Несмотря на то что на подавление бунта были брошены полки царские., настоящие сражения продолжались несколько месяцев, и в последнем, завершившемся пленением Хлопка и других главарей бунтовщиков, полегло много воинов и воевода Иван Басманов, внук Алексея Басманова и сын Федора Басманова. В сих обстоятельствах Борис Годунов презрел свою клятву и приказал повесить всех пленных числом в несколько тысяч.
Тут поступило известие достоверное, что Самозванец находится в имении крупнейшего литовского магната Адама Вишневецкого, который его приветил, расспросил пристрастно и составил подробное донесение для короля польского и сейма. Опасаясь развития интриги злокозненной, Борис Годунов приложил все усилия, чтобы заставить Вишневецкого выдать беглого расстригу и еретика, не остановился даже перед вторжением в земли Вишневецкого и сожжением нескольких городков на границе. Того лишь добился, что Вишневецкий пе-
реехал в глубь страны и открыто появлялся с Самозванцем, оказывая ему приличествующие русскому царевичу почести.
В Польше Самозванец нашел новых покровителей, иезуитов, папского нунция Рангони и воеводу сандомирского Юрия Мнишека, которого называли в числе десяти самых влиятельных сенаторов, кроме того, Мнишек был вхож к королю. Отныне иезуиты направляли всю деятельность Самозванца, папский нунций склонил его к тайному переходу в католичество, воевода же Мнишек сумел добиться у короля Си-гизмунда аудиенции для Самозванца. Рассказывают, что во время этой встречи Самозванец в обмен на поддержку его притязаний дал письменное обязательство в случае своего воцарения передать полякам Смоленск и Северскую землю. Доподлинно же известно, что король принял Самозванца весьма любезно и после встречи выделил ему ежегодное содержание в четыре тысячи флоринов, подарил великолепный столовый сервиз с русскими гербами и прочие подарки и обращался к нему как к князю Московскому.
Едва в Москве стало известно об этой тайной встрече, как в Краков отправились послы наши с посланием Бориса Годунова, в котором раскрывалось имя Самозванца и с преувеличениями обычными расписывалось в черных красках его житие: «Когда он был в миру, то отца своего не слушался, впал в ересь и воровал, играл в зернь, блудил с девками непотребными, бражничал, бегал от отца своего многажды и, заворовавшись, постригся в монахи. Диакон черный Григорий, пребывая в обители архангела Михаила, что называется еще Чудовым, обратился в чернокнижество и ангельский образ отвергнул и обругал, за что патриарх со всем Вселенским Собором по правилам святых отцов и по соборному уложению приговорили сослать его на Белое озеро в заточение на смерть». В заключение послы наши потребовали выдачи зловредного еретика. А еще в том посольстве находился дядя Гришки Смирной Отрепьев, который должен был опознать и публично уличить племянника. Но поляки Самозванца не только не выдали, но и не показали, так что послы наши вернулись без результата.