Царь-кукла
Шрифт:
Елена Константиновна опустила веки, приосанилась и несколько раз глубоко вдохнула. Капралову показалось, что она снова что-то бормочет под нос.
— Уффф… Ты настоящий змий…
Она обвела взглядом окружающие город холмы, где-то за которыми как раз располагался Эдем. Капралов посмотрел на часы.
— К тетушке в Бразилию? Конечно же, я поеду!
— Правильно! — Он еле сдержался, чтобы не хлопнуть в ладоши. — Тогда через час в аэропорту! Успеешь?
— Постараюсь!
Она обеими руками приобняла Капралова и Раису, стащила с плечей платок и понеслась к выходу с площади.
3
Впрочем, Владимир Михайлович (в обеих своих ипостасях) не сильно волновался из-за нечистой силы: давным-давно, едва ступив на служебную лестницу, он уже знал, что настоящая сила чистой не бывает. Трусость его проистекала из осторожности: приглашение в Кремль рядового министра всегда означало нечто экстраординарное. В отличие от политиков, Владимир Михайлович не любил экстраординарное. Бюрократу оно сулило скорее неприятности, чем возможности.
Тодасевич въехал через Боровицкую башню и перекрестился на Архангельский собор. Сделав таким образом все от него зависящее, он вышел из автомобиля и пошел навстречу неизвестности.
Освещенные полной луной ели Тайницкого сада благородно скрипели под тяжестью снега. Пятничный гул города не доносился до этих пустынных аллей. Тодасевич вошел в безлюдный подъезд канареечного сталинского здания, потопал, отряхивая с ботинок снег, предъявил офицеру документы и поднялся на третий этаж.
В своем по-советски огромном кабинете всемогущий Янис Иванович Куницын, отгородившись шторами от Ивановской площади, что-то допечатывал на ноутбуке. Время от времени он поднимал в воздух указательный палец и виновато улыбался клавиатуре. Стоящий перед ним Владимир Михайлович с тоской сообразил, что сегодня будут не приказывать, а просить. Министр хорошо знал этот прием: приказывать уважительно, просить с пренебрежением. Когда-то ему даже казалось, что он сам его изобрел. Приказы бывали разные, но просьба в таком кабинете всегда означала что-то совсем неприятное. На свете было слишком мало вещей, которых Куницын не мог приказать.
Наконец Янис Иванович закончил и усадил министра на диван.
— Вы первый раз у меня?
— Второй, Янис Иванович. Но тогда было большое совещание, а я был статс-секретарем. Вы вряд ли помните.
— Ну как же! Вы тогда предложили очень полезную вещь… что же это было?..
— Национальный проект «Культура», — брякнул первое, что пришло в голову, Тодасевич.
— Точно! Культура как национальный проект. Она должна стать тем общественным стержнем, который мы ищем. Вы смотрите в будущее, Владимир Михайлович, это редкое качество. Однако, боюсь, пока мы до культуры не доросли. Если с хлебом у нас более-менее, то зрелища остаются зрелищами. Для глаз, для сердца, но не для ума. Но я оценил. Вам нравится ваша новая должность?
— Да, мне нравится работа. Можно многое сделать.
— Да-да-да! Что тут говорить, не ошибается тот, кто не работает! Так что не думаю, что ваши провалы отразятся на вашей карьере. По-крайней
— Большое спасибо. — Тодасевич вовсе не желал облегчать Куницыну его задачу, в чем бы та ни состояла.
— И все же я хочу сказать несколько слов о провалах. Не возражаете?
И тут Владимир Михайлович понял, что его время настало. Не применительно к данному разговору (свою роль сегодня следовало доиграть до конца), а вообще, просто потому, что время Куницына ушло.
— Не возражаю, — с улыбкой ответил он.
В глазах Яниса Ивановича мелькнуло удивление, он помедлил и улыбнулся в ответ.
— Вот уже год вы готовитесь к выставке в Сиднее. К сожалению, результаты пока не обнадеживают…
— Почему же, — возразил Тодасевич. — Составлена программа, сформирована экспозиция.
— Я говорю про ключевой элемент, без которого все рассыплется… Надеюсь, вы не забыли?
— Ах, матрешка… Да, к сожалению, наши усилия пока тщетны. Но уверяю, мы и без нее прекрасно справимся.
— Не справимся… Но у меня для вас сюрприз. Мы тоже не сидели сложа руки. Можно сказать, мы вам по-дружески помогли.
— Значит, она у вас?
— Практически. Сегодня мы узнали, где находится последняя часть.
— Она, безусловно, украсит экспозицию.
— Да-да, украсит… Но есть одна загвоздка… Дело в том, что она в Бразилии, а точнее — в Рио-де-Жанейро. Там будет наш человек, чтобы ее изъять, но ему нужна помощь, а мы не успеваем никого послать на подмогу.
— Изъять?.. — Владимир Михайлович с подозрением воззрился на Куницына. — А та история в музее, она…
— Да-да, — оборвал Янис Иванович, — не будем сейчас останавливаться на деталях. В общем, нам нужен человек в Рио, который просто отвезет матрешку в консульство и отправит дипломатической почтой.
— Так там есть наше консульство…
— Разумеется… Но мы не хотели бы посвящать посторонних. Вы ведь помните, что дело деликатное. К тому же, прямо скажем, времени в обрез. Действовать нужно немедленно. А вы один из немногих посвященных…
— Но как я могу быть здесь полезен? — искренне удивился Тодасевич.
— Я слышал, от министерства культуры туда едет делегация. Вы в курсе?
— Да, в курсе, конечно. Я должен был ее возглавить. Однако не сложилось. Они улетели сегодня днем.
— Там есть кто-то надежный, кому вы могли бы доверить деликатное дело?
Владимир Михайлович снова замялся.
— Наверное, мой заместитель Ломидзе. Он порядочный человек.
— Очень хорошо! Но нам скорее нужен не порядочный, а тот, кто не будет болтать. К тому же он госслужащий… Кто там еще? Не официальное лицо, вы меня понимаете…
— Янис Иванович, а что на самом деле нужно делать? Та история в музее, меня немного…
— Я же сказал! Дело копеечное! Все очень просто: взял куклу, отвез, свободен! От вас нужен курьер, формально не имеющий к нам отношения. Кто еще в делегации?
Тодасевич поерзал и нехотя произнес:
— Еще два начальника департаментов, директор Пушкинского музея и декан фортепианного факультета консерватории.
— Это все? Директор музея тоже вряд ли. А кто этот декан?
— Профессор Вольнолюбов, секретарь общественного совета министерства.