Царь-кукла
Шрифт:
Раиса молча смотрела в тарелку.
— Рая сказала, что вы не хотели отпускать ее одну, и поэтому она пришла с господином Вольнолюбовым, — уточнила Марсела Сергеевна. — Мы даже обрадовались… Все-таки он известный…
— А где он сейчас? — перебил Капралов.
— Профессор сказал, что ему нужно в уборную… — Марсела Сергеевна прикурила сигарету и выпустила дым из ноздрей. — Теперь мне кажется, что его долго нет.
Капралов бросился в большую гостиную. На столике подле рояля между фарфоровых статуэток зияло пустое
На лицах хозяев тревога сменилась испугом.
— Матрешка пропала, — выдавил он и посмотрел на Раису.
— Рая… — повернулась к ней Марсела Сергеевна; та не реагировала. Тогда тетя решительно встала. — Вы говорили, что ему нужна не только матрешка. Что еще должны у меня забрать? Самое дорогое? Кажется, теперь я готова поверить. Пойдемте смотреть. Заодно узнаю, что это такое. — Она погладила мужа по плечу, и тот нехотя поднялся. — Надеюсь, он не утащил мой рояль.
Осмотр кухни, трех спален, двух гостиных, кабинета, гардеробной и хозяйственных помещений ничего не дал.
— Он украл только матрешку, — с облегчением констатировала хозяйка в прихожей. — Очень странный человек.
— Постойте… — сообразил Капралов. — Он ведь сказал, что идет в туалет…
— Вы думаете, он все еще там?.. — прошептала Марсела Сергеевна.
— Сомневаюсь…
Капралов распахнул дверь в гостевой туалет и зажег свет.
— Вот она! — воскликнул он.
На стене, сбоку от унитаза пальцем была выведена коричневая матрешка, больше похожая на чебурашку.
— Ai meu deus![4] — всплеснула руками Марсела Сергеевна, рассмотрев рисунок. — Это говно!
Пол был усеян клочками бумаги. Капралов поднял один и тут же брезгливо бросил в унитаз.
— Кажется, профессор подтерся партитурой! — изумленно воскликнул он.
Марсела Сергеевна села на корточки и поворошила бумагу.
— Вы уверены, что вместе с матрешкой они отнимают самое дорогое? Полагаю, сеньор очень спешил. Это Шопен. Я его терпеть не могу. — Она выпрямилась и виновато добавила: — Очень некрасиво получилось… Ведь я просто поддакивала. Кажется, это был его любимый композитор.
Когда все вернулись в столовую, Раиса сидела на том же месте, где ее оставили, и потерянно озиралась.
— Лука Романович! — обрадовалась она. — Как я здесь очутилась? Что-то мне совсем нехорошо…
— Что значит, это была не Раиса? — непонимающе переспросила Марсела Сергеевна после того, как Раису уложили на диван в гостиной и Капралов попытался объяснить хозяевам сложность ситуации. — Я верю, что она ничего не помнит, но я-то помню, я говорила с ней!
— Нет, когда Раиса пришла вместе с профессором, вы говорили не с ней, а с человеком, который ею притворялся.
— А куда он делся потом? И откуда взялась настоящая Раиса?
— Ох… — вздохнул Капралов и попытался снова: — Он внутри Раисы. Сейчас он затаился, а Раиса снова стала собой.
— Кажется, я понимаю… У нее раздвоение личности? И кто же этот мистер Хайд?
— Вот этого я, к сожалению, не знаю… Пока не знаю.
Сеньор Кабрал что-то тихо сказал жене по-португальски. Та ответила ему короткой шипящей тирадой.
— Винисиуш спрашивает, будем ли мы звонить в полицию. Я сказала, что это совершенно исключено. Рая наша племянница!
Она поднялась из-за стола и стала задумчиво собирать посуду.
— Значит, вы ее психиатр… И Елена тоже психиатр… По правде, сегодня днем я думала, что вы все сумасшедшие. Одна Рая казалась нормальной.
— Я вас понимаю.
— Но вы узнаете, что за человек внутри нее, доктор Капралов? И найдете матрешку?
— Я постараюсь. Но вы должны знать еще кое-что… Даже если я и найду матрешку, обратно вы ее не получите…
— Это я знаю, — равнодушно бросила Марсела Сергеевна.
— Знаете?
— Да. Она нам не принадлежит.
Она оставила посуду и села за стол.
— Я знаю, какая это матрешка. Это не матрешка. Это яйцо Фаберже русских царей.
— Но откуда?
— Я всегда знала. От папы. А он от своих родителей.
— Но Татьяна Петровна не знала…
— Когда их всех разлучили, она была слишком маленькая, ей незачем было знать. А когда мы встретились, я не сказала. Понимаете, это было не важно. Прошлое царской матрешки не имеет отношения к нашей матрешке. Для моей семьи ее история началась в тот момент, когда бабушка с дедушкой раздали ее своим детям — тете Тане, моему отцу и остальным. Дядя Иван тоже знал. Вы знаете про дядю Ивана?
Капралов кивнул.
— Он завещал свою матрешку музею.
— Да, он хотел ее вернуть государству, но ее могли узнать и начать искать остальные. Он не хотел решать за нас. Поэтому он вернул, но написал никому не показывать. — Она взяла ближний к себе бокал и отпила вина. — Я все еще не могу поверить, что он это сделал! Он измазал… Он измазал всю стену и вытер свою… он вытер ее Шопеном! Бедный Шопен!
— Так они обычно и делают… — кротко согласился Капралов.
— Интересно, успел ли он помыть руки? Да не смотрите вы на меня, будто в доме покойник!
Несколько секунд она сдерживала спазм, но выражение капраловского лица окончательно нарушило равновесие. Заливистый смех заполнил комнату. Сеньор Кабрал наконец понял хоть что-то и тоже заулыбался.
— Простите! Но неужели вам не смешно? Знаете, о чем я жалею? Если я расскажу коллегам, они мне не поверят! Что профессор Вольнолюбов… Они будут смотреть, как я сегодня днем смотрела на вас! Ну, хватит, хватит уже!
Она прошла в соседнюю комнату, села за рояль и заиграла, но на этот раз одной рукой, а не четырьмя, какого-то бразильского чижика-пыжика.