Царь-кукла
Шрифт:
Город нашпигован фавелами, как телячья колбаса салом, и у туристов, главная заповедь которых — не приближаться к фавеле! — популярен один из самых отвратительных на планете аттракционов — экскурсия туда в сопровождении экскурсовода, как в зоопарк.
Одним словом, всем, кто из третьей группы, лучше отправляться в Доминикану. В Рио и без них уже тесно.
Едва открылась дверь самолета, Капралова со свитой обдало, как из хамама. По лицу Штыкова, переодевшегося в летнюю рубашку, шорты и
— Пожалуй, сперва мы заедем в магазин, — сказал он, глядя на пластиковые пакеты с пальто и свитерами. — Это барахло можете оставить здесь.
— Хорошо, — двинулся к выходу Капралов, — но потом сразу к тете.
— Может, все-таки в гостиницу?
— Потом. Она нас ждет.
— Что за спешка? Дамы с удовольствием примут душ.
— Нет. Дамы потерпят. А вас я, кстати, вообще никуда не звал. Можете хоть на пляж отправляться.
Михаил Африканович ухмыльнулся и пошел следом, бормоча под нос арию Эскамильо: вотрэ тост, та-да-да та-да-да, антренант ан пикадор!
Раисина тетя жила на юге города, в районе Леблон. Чтобы попасть туда из аэропорта, они долго ехали вдоль моря: мимо фавел и причалов, мимо колониальных дворцов и делового центра. Когда машина выскочила из прорубленного в горе туннеля и впереди снова показалось море, сидящий впереди Штыков оживился.
— Это Копакабана, самая известная часть Рио, она тянется километра на четыре. Здесь находится большинство гостиниц.
Они повернули направо и поехали вдоль пляжа по оживленной авениде Атлантика. Михаил Африканович сияющими глазами смотрел на море, пальмы и тротуары, забитые толпами в купальных нарядах и вьетнамках, самой популярной в Бразилии обуви, надеваемой иной раз и в театр.
— Вы наверняка помните, что в Рио все ходят в белых штанах. Но это не совсем так. На новый год на Копакабане, вернее, в акватории устраивают грандиозный фейерверк. Играет музыка, миллионы людей танцуют на пляже и пьют шампанское. Именно в эту ночь нужно надеть что-нибудь белое, на счастье.
Водитель перестроился в правый ряд и начал тормозить.
— Vai, vai na frente! — закричал Штыков. — A gente t'a indo para o Leblon agora.[2]
Он повернулся и обвел спутников торжествующим взглядом.
— Вон за той скалой впереди начинается Ипанема. А после нее будет Леблон.
— Поздравляю, — обратился Штыков к Раисе, когда они вылезли из машины перед высоченным кондоминиумом на второй линии от моря, — твоя тетка богата.
— Вы это по дому определили? — осведомилась Елена Константиновна, задрав голову. — По-моему, ничего особенного.
— Здесь самое дорогое жилье в Бразилии. — Он покосился на виднеющийся за домом пляж и махнул рукой в противоположную сторону. — Неподалеку отсюда наше консульство. А чуть дальше ботанический сад. Если б вы знали, как там приятно гулять под теплым дождем по пустынным аллеям.
Капралов, всю
Портье доложил об их приходе, и они поехали на четырнадцатый этаж.
Дверь открыла загорелая сухопарая женщина с прической Нэнси Рейган, одетая в короткие шорты, обязательные вьетнамки и алую шелковую рубашку. Золотые кольца и браслеты на ее жилистых руках сверкали каждый раз, когда она подносила ко рту сигарету. На вид ей было около шестидесяти.
— О, целая русская делегация! — почти без акцента воскликнула Марсела Сергеевна Кабрал, с порога осмотрев гостей. — Bem-vindos![3]
Они прошли в просторную комнату с панорамным окном. Белые стены украшали две сочные картины с персонажами конструктора Лего на велосипедах. Вдоль стен жались друг к другу разномастные столики, тумбочки и этажерки антикварного вида с такого же вида безделушками. Правую часть занимали два изящных дивана, обтянутых шелком в золотисто-кремовую полоску, несколько разнокалиберных кресел и журнальный стол, а левую — сверкающий белым лаком рояль. Позади рояля на столике в окружении фарфоровых статуэток стояла матрешка. Увидев ее, Капралов застыл посреди комнаты, не в силах отвести взгляд.
— О, это мое главное увлечение! — по-своему истолковала его оцепенение Марсела Сергеевна. — Хорошо, когда хобби и дело совпадают, вы думаете?
Она порывисто села за рояль. Сперва музыка звучала тихо и монотонно, но постепенно усилилась, загремела переливами, и вдруг показалось, что ее играют в четыре руки.
— Это Филип Гласс, — сказала хозяйка с виноватой улыбкой, опустив руки на колени. — Послезавтра я даю концерт в Сан-Паулу.
— Очень, очень красиво! — захлопал в ладоши Штыков, расположившийся на одном из диванов. — Я слышал ваши записи!
— Благодарю, — с достоинством повела головой сеньора Кабрал. — Могу я предложить вам воды?
Она взяла со стола запотевший графин с плавающими в нем дольками фруктов, наполнила пять стаканов и повернулась к Елене Константиновне.
— По всей вероятности, вы Рая?
Елена Константиновна смущенно указала на Раису:
— Нет, вот она.
— О! Простите! Я думала, она старше. О, снова простите, я не то говорю! Почему-то я сразу решила, что вы это она. Давайте знакомиться. Я Марсела.
— Мой муж Винисиуш сейчас в офисе, — сказала она, когда гости представились и расселись на диванах, — но он очень хочет увидеть нашу племянницу. Поэтому я хочу предложить. Мы сейчас будем беседовать о вашем деле, а тебя, — она улыбнулась Раисе, — я приглашаю вечером на обед.
— Спасибо, — засмущалась Раиса, — с удовольствием.
— Шофер тебя отвезет, — сказал Штыков.
— Великолепно! Тетя Таня сказала, что мне угрожает опасность. Теперь вы объясните?
— Я думаю, что к вам придут за этой матрешкой.