Царь-кукла

Воронков Константин Васильевич

Как только он это понял, в его голове прояснилось. Кооперация желаемого и действительного, за которые в ней (в голове) отвечали соответственно писатель и психиатр, открывала для толкования событий бескрайние возможности. Фантазии писателя обычно не хватало на большее, чем заговор спецслужб, божественный замысел или происки инопланетян; психиатр же располагал куда более практичным арсеналом, от галлюцинаций до бреда. В конце концов, он был способен разумно объяснить даже необъяснимое. Елена Константиновна ошибалась.

Капралову не нужно было представлять себя на чьем-то месте, ему следовало сперва разобраться со своим.

— Чему вы так радуетесь? — с издевкой поинтересовался Михаил Африканович после взлета. — Всю дорогу на вас смотрю и не могу понять. Матрешку украли, ничего не узнали, собственная пациентка вас предала. Вы там ничего не принимали случайно? Или, может, тоже с ума сошли?

— О нет, наоборот, — возразил Капралов, но в его голосе не слышалось привычного в разговоре со Штыковым возражения. — Что ни делается, то к лучшему.

— Вот это правильно! — поддержала Елена Константиновна. — Нужно прислушиваться к себе, а не зависеть от обстоятельств.

— Да нет, я говорю о фактах!

Он пересел на диван, чтобы видеть своих спутников, выбравших места подальше друг от друга.

— Матрешку украли? Значит, мы ближе к развязке. Ничего не узнали? И это не так! Мы получили уйму информации. Нужно лишь сделать выводы. Что же до пациентки, то она меня не предавала. Возможно, она предала себя. Хотя и в этом я сомневаюсь. Но самое главное — теперь есть у кого спросить про пупсика. Правда, Раиса?

— Я же сказала, что ничего не знаю, — с досадой откликнулась Раиса. — Вы забыли, что это я начала его искать!

— О-о-о, про такое мы слышали, — кокетливо заиграл бровями Михаил Африканович. — Называется на воре шапка горит!

— Не торопите события, — осадил его Капралов. — Уверен, вас ждет много интересного.

Он повернулся к Раисе и похлопал по свободному месту рядом с собой.

— Пора поговорить.

Расфокусировав глаза, чтобы ни с кем не встретиться взглядом, Раиса пересела на диван.

— Ты ни в чем не виновата, моя девочка! — подбодрила ее Елена Константиновна.

— Я знаю.

— Ну что ж, — начал Капралов, — впереди четырнадцать часов. Надеюсь, этого хватит, чтобы во всем разобраться.

— Вы ведь не будете ее пытать? — встрял Михаил Африканович.

— Разумеется, нет! — Капралов, не поворачивая головы, подмигнул Раисе. — Об этом я хотел просить вас.

— Хорошо, хорошо, не буду мешать. — Штыков поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. — У всех свои методы.

— Я правда ничего не знаю, Лука Романович! — взволнованно повторила Раиса.

— А я правда тебе верю. Ты расслабься и просто слушай.

Она откинулась на подушку дивана и опустила веки.

— Так, что вы помните о вчерашнем вечере? Кто будет первым?

В самолете стало тихо, лишь едва слышно гудели двигатели. Елена Константиновна напряженно смотрела на сникшую Раису, Штыков же переводил взгляд с одного лица на другое.

— Похоже, никто… Хорошо! Тогда выберу я. Профессор, вы же непричастны к пропаже пупсика? У вас есть шанс это доказать.

— Я не против, дражайший Лука Романыч, — раздался скрипучий голос, и Штыков от неожиданности вздрогнул. — Но мне немного неловко беседовать в темноте. Раенька, ты не могла бы открыть наши глазки? Вот, так намного лучше.

Профессор обвел взглядом салон.

— У меня не было возможности представиться раньше. Я Профессор.

Из-за двери позади Штыкова выглянула Светлана, но тот замахал на нее рукой, и она тут же исчезла.

— Можете верить или нет, но я полностью отключился.

— Расскажите, что вы помните.

— Помню, как мы гуляли с Еленой Константиновной по городу. Помню танцующих людей. Я помню все, пока мы не вернулись в номер и не зазвонил городской телефон. Затем я очнулся у нашей тети, в пустой комнате, и не знал, как там оказался.

— Это очень похоже на историю Раисы.

— Возможно, это потому, что у нас с ней одна и та же история, голубчик.

— Вы помните, кто звонил?

— Нет. Даже не знаю, ответил ли кто-то на звонок.

— Есть идеи, кому звонили?

— Это будут инсинуации, милейший. Вы этого от меня хотите?

— Пожалуй, нет… Так, теперь Пантелеймон Никанорович.

— А мне нечего добавить. Со мной все было в точности так же.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Зазвонил телефон, и кто-то завладел нашим телом. Это все, что я знаю.

— Шахноза?..

— Пантелеймон Никанорович говорит правда. Мы с ним беседовали, вдруг звенеть этот телефон на столе, а дальше тетя, вы появляться и на нас смотреть, как будто мы делать что-то очень плохой. А на улице уже темно.

— Анатолий?

Толян молчал.

— Толя? Что ты помнишь про вчерашний вечер?

— Становится горячо, — не удержался Михаил Африканович.

Капралов побарабанил пальцами по колену и с досадой сказал:

— Думаю, тут другое…

Он протянул руку, взял со стола стакан и сделал большой глоток.

— Я понимаю, ты не хочешь со мной говорить… Кажется, я поторопился. То есть, возможно, я был не прав. Мы должны рассмотреть и другие варианты.

— Возможно? — прошептал Толян и потер глаз. — Другие варианты?

— Хорошо! Я ошибался. Честно говоря, я рад, что могу наконец… Я просто не знал, как вам об этом сказать.

— Значит, ты меня не убьешь?

— О черт! — воскликнул Михаил Африканович, а Елена Константиновна прикрыла рот ладонью.

Капралов с облегчением выдохнул.