Царь нигилистов 2
Шрифт:
Да! Кажется, он смог построить для себя Фейсбук в отдельно взятом «Морском сборнике».
«Во-первых, благодарю всех комментаторов за интерес к моему проекту, — начал Саша. — Я глубоко убежден, что ваши замечания помогут сделать его более совершенным и отвечающим духу времени.
Когда я только задумывал эту реформу, у меня не было опыта получения привилегии на изобретение, теперь есть. В одном случае я прошел этот скорбный путь до конца. И еще три заявки на рассмотрении.
После первого опыта, я уже увидел те подводные камни, о которым мне написали любезные критики, возможно, это не все. И главные инсайты у меня впереди.
Однако уже сейчас для меня совершенно очевидно, что в нашем патентном праве смешены три совершенно разных явления: авторское право на изобретение, то есть право интеллектуальной собственности, патент как форма налога на бизнес и привилегия как синоним монополии на производство чего-либо.
Я говорю только о первом. У нас нет в законодательстве понятия об интеллектуальной собственности, и я предлагаю его ввести, и именно на него и выдавать патенты. То есть в моем проекте патент — это свидетельство о праве собственности на тот или иной интеллектуальный продукт. И ничего больше.
Патент, как форма налога, — штука прогрессивная, но это вопрос налогового кодекса, а не патентного права. А монополии вообще вредны. Нам не монополии нужны, а антимонопольное законодательство, чтобы наши промышленники конкурировали друг с другом и совершенствовали продукт.
Конечно, авторское свидетельство на изобретение дает право изобретателю не давать другим производить то, что он придумал, без его позволения. Однако, это не монополия на производство, скажем, телеграфных аппаратов вообще, а только на производство телеграфных аппаратов данного типа. Усовершенствовал? Молодец! Получай патент на новый тип телеграфа — и производи на здоровье.
О бесплатности заявок. Спасибо за верное замечание. За меня пошлину в 90 рублей заплатил один мой родственник. Однако, если бы не он, это стало бы для меня непреодолимым препятствием. А значит, это непреодолимое препятствие для наших изобретателей и крепостная стена до неба на пути прогресса.
Так что я совершенно согласен с идеей об отмене пошлин за регистрацию изобретений, учитывая изменение смысла привилегий, о котором я писал выше.
Не думаю, что это вызовет вал заявок. Зачем? Ради красивой бумажки? Какой смысл регистрировать то, что неспособно вызвать интерес покупателей и принести прибыль?
Однако критерий истины есть эксперимент. Поэтому я предлагаю сделать регистрацию заявок беспошлинной, скажем, в Воронеже. На год. И посмотреть, захлебнется ли патентное бюро.
При этом я не считаю правильным выдавать патенты на все, что угодно. Все-таки заявки надо рассматривать и оценивать, чтобы обладание патентом не девальвировалось и было престижным.
Откуда взять деньги? Я предлагаю финансировать патентные бюро из нескольких источников: государство, частные взносы купцов и промышленников взамен на налоговые льготы и скидки на приобретение патентов, частные взносы всех желающих взамен на скидки на образование детей и всякие нематериальные поощрения: ордена, занесения имен на мраморные доски и почетное гражданство.
Между прочим, деньги могут понадобиться не только на работу комиссий по рассмотрению заявок, но и на финансирование прототипов изобретений. Все-таки это гораздо лучше, чем просто чертеж с сопроводительным текстом.
Создание прототипа моего последнего изобретения оплатил другой мой родственник. Я ему в высшей степени благодарен. Однако боюсь, что родственники у меня кончатся раньше, чем идеи.
Относительно преумножения бюрократии. Ну, во-первых, это неизбежно: чем сложнее общество, тем труднее им управлять. Во-вторых, учреждение министерств тоже в свое время было преумножением бюрократии, но значительно упорядочило государственное управление. Выделение патентного бюро в отдельное ведомство систематизирует работу госаппарата.
Между прочим, в Североамериканских штатах патентное бюро, как отдельный институт, существует уже более двадцати лет.
Я обязательно учту ваши замечания и использую при составлении окончательной версии проекта, который собираюсь представить ГОСУДАРЮ».
Саша выдохнул и посыпал текст песочком. Записал «Город золотой» и попросил опубликовать как перевод со старофранцузского некоего А. В.
Спросил не нужно ли что-нибудь еще с английского перевести.
За последнюю неделю он научился выкраивать на свои дела примерно по часу времени от приготовления уроков.
Запечатал письмо и послал дяде Косте.
Ответ пришел на следующий день.
Глава 26
«Твой ответ напечатаем, — писал дядя Костя, — только „инсайт“ заменим на „открытие“, не все знают английский. Стихи берем. Только одно замечание. Саша! Ты не мог бы все-таки писать с „ятем“. Я отдаю секретарю переписывать, но лучше без этого обойтись».
Вообще, Константин Николаевич слыл человеком грубым. Саша этого не замечал: то ли потому, что дядя Костя старался быть повежливее со вторым сыном императора, то ли потому что Саша сам не был образцом куртуазности и не считал грубостью то, что шокировало других.
«Могу и с „ятем“, — ответил Саша. — Может не везде, но в большинстве случаев. Но смысл! Дядя Костя! Это прошлый век! „Яти“ и „еры“ жрут чернила, бумагу и время на их заучивание и написание. У меня есть более радикальное решение вопроса».
И он приложил свой проект реформы русской орфографии.
«Давайте тоже вынесем на обсуждение, — прокомментировал он. — И опубликуем мои тексты в новой орфографии, для примера. Пусть сравнивают. И сами делают выводы».
«Проект опубликуем, — отписал Константин Николаевич, — а тексты — нет. То есть, в старой орфографии. А то читатели не поймут».
«Ну, что тут непонятного! — возразил Саша. — Прекрасно все понятно и без этих лишних букв!»
«Я не это имел в виду, — объяснил дядя Костя. — Я имел в виду, что нас обольют презрением за вопиющую неграмотность. Давай сначала посмотрим, как воспримут твою реформу».
«Хорошо, — ответил Саша. — Сначала посмотрим на реакцию. Тогда, чтобы не откладывать в долгий ящик, у меня есть еще один проект».
И он написал про метрическую систему.
«Моряки тебя съедят», — предупредил Константин Николаевич.
«Я крепкий, — ответил Саша. — Зубы сломают».
«Только не в одном номере с новой орфографией, — заметил дядя Костя. — И потом не реви».
«Не барышня, — ответил Саша. — Не зареву. Мне даже интересны их аргументы».
«Будут тебе аргументы», — пообещал Константин Николаевич.
И приложил к последнему письму англоязычную статью про американские пароходы. На перевод.
История отечественного велоспорта развивалась дальше. У Саши появился еще один ученик. Собственно, великий князь Владимир Александрович. Когда Никса не умел кататься, он категорически не хотел падать на глазах у Володьки, но теперь был совсем не против посмеяться над младшим братом, покоряющим транспорт будущего.
Ноги до педалей у Вовки доставали плохо, а держать равновесие мешал лишний вес. Но он был готов кататься хоть стоя.
Первое время Толстячок падал с изрядной регулярностью примерно каждые пятнадцать минут под звонкий смех мелкого Алеши, у которого ноги до педалей не доставали вовсе, так что он был только наблюдателем.
Но время шло, и в середине октября Володька падать перестал и угнал велик у старших братьев в целях кругосветного путешествия вокруг большого пруда.
Его личный пастырь полковник Казнаков прошествовал мимо на вороной кобыле вслед за подопечным, а Саша с Никсой остались с Рихтером. Оттон Борисович спешился и привязал коня.
— Тебе не кажется, что так жить нельзя? — поинтересовался Саша у Никсы.
— Скоро будет еще один, — сказал брат. — Фребелиусы через неделю обещали.
— Присоединяйтесь, Оттон Борисович, — призвал Саша, — а то вы, право, как в прошлом веке! За велосипедом будущее.
Рихтер вежливо улыбнулся и промолчал.
И Саша подумал, что пятьсот рублей для помощника гувернера, видимо, не такие маленькие деньги.
— Скоро подешевеют, — пообещал он. — Вот только наладим производство. Крестьяне будут ездить в поле, а рабочие — на завод. Студенты — в университет, школьники в гимназии, а чиновники — на службу. А барышни кататься по паркам.
— Барышни? — усомнился Никса. — В кринолинах?
— Кринолин — это прошлый век, — отчеканил Саша. — Придумают что-нибудь. Например, шаровары, как на востоке. Надо заказать рекламу. Ну там: «Величайшая потребность века: с лошади — на велосипед! Для дам и господ. Транспорт будущего — мода настоящего!» Как тебе?
Никса рассмеялся.
— Елизавета Петровна вообще в гвардейский мундир одевалась, — продолжил Саша. — Тоже вариант.
Наконец, Володька вырулил из-за поворота.
— Стой, — приказал Никса. — Слезай! Свой надо иметь.
И сменил брата.
Никсов велик прибыл 23 октября. Как раз была суббота, и братья решили не терять времени.
Светило солнце, было еще тепло. Легкий ветер срывал листья с желтых, оранжевых и багровых деревьев и бросал их на дорожки. Светло-голубое небо отражалось в водах царскосельского пруда. Воздух был полон запахов осени.
На этот раз их сопровождал Рихтер.
Они покатались в Екатерининском парке, обогнули пруд, миновали Камеронову галерею и Зубовский флигель.
— Ты ведь в Александровском парке в этом году не был? — спросил Никса.
— Александровский парк? — повторил Саша. — Где это?
— Совсем не помнишь?
— Нет.
— Ну, поехали!
Александровский парк начинался за парадным входом в старый Екатерининский дворец с моста, перекинутого через канал. Мост украшали фигуры двух сидящих по-турецки китайцев и двух китаянок, держащих китайского стиля фонарики с красными подвесками.