Царёв город
Шрифт:
— Прости меня, матушка-царица. Я не к тому сказал, что мне для дела государева мужиков жалко, а к тому, что беглые людишки ко крепостям не бегут. На тех приволжских берегах их видимо-невидимо, а к Ноготкову ни один не пришел. Черемисы идут, а русские шатущие лкь ди — нет.
— Если так, то, может, и повременим с указом? — царь обратился к Ирине.
— Они, государь мой, потому и не идут, что боятся. Указа о прощении ведь нет. Давай, подписывай с богом.
Федор снова ткнул пером в чернильницу, развернул свиток-
— Ты, сестра, государя не торопи, — сказал Годунов.— Указ сей бояр, помещиков, князей озлобит. Мыслимо
Царь убрал руку, свиток снова свернулся.
— Скажи мне, Федя, кто державой правит, мы с тобой али Борис Федорович? Ты же сам сказал — царско слово кремень.
— Я же добра державе хочу, Иринушка. Пусть государь подписывает сей указ, но пошлем его только Ноготкову. Всю Русь в бега отпускать можно ли? А ты, государь, позволь мне еще Сабурова спросить, что беглые люди в тех лесах делают? В ватаги собираются, разбойничают?
— Благо бы если так, Борис Федорович. Прибился туда разбойный атаман Илейка Кузнецов, собрал ватагу в тыщу, а может, более человек и увел всех служить мурзе Аталыку. Там и так наши вой от татар да черемис нужду терпят, теперь свои против государя воровать начнут. Лихо ведь.
— Я, Иринушка, вспомнил! — царь затряс головой. — Минулый раз ты просила за того Илейку. А он, вор, к мурзе! Подписывать не буду!
— Государь мой! — Ирина подошла к Федору, положила руки на его плечи.— Князь Сабуров, я знаю, правдивый человек, но он про того Илейку только слышал, а слухи могут быть напрасными. Отец Иоахим того кузнеца лучше знает, он жил с ним. Ему надо верить, он за русских людей в тех лесах ответчик. Подпиши указ.
— Боязно, Иринушка, — царь захныкал, как маленький.
— Стало быть, мое царицино слово на ветер?
— Сестра! — Годунов подошел к Ирине. — При чужих людях... Завтра утром наедине договоритесь.
— Верно, Иринушка, завтра утром, — Федор бросил перо на столик, Спиридон спешно унес его в угол. Сабуров поклонился, вышел.
* * *
Уходя из дома Годунова, князь Данила снова заскочил в Тайный приказ. Нашел того же подьячего, спросил шепотком:
— Указик тот далеко убрал?
— Вот он, тут, — также шепотком ответил подьячий и. протянув руку, добавил: — длань что-то зачесалась.
— Списочек с нее сделай, — Сабуров положил в ладонь писаря целковый. — Только спешно. Уезжаю я.
Спрятав копию указа в карман, князь выскочил на площадь. ' ,
А утром в доме Годунова случилось такое, что про указ никто и не вспомнил. Чтобы уяснить суть этого семейного скандала, мы должны отступить на несколько лет назад.
...В пору гибели царевича Ивана его личный дьяк и советник красавец Спиридон остался не у дел. Ирина посоветовала Федору взять Спиридона к себе. Ревновать в то время Федор не умел и совета послушался, а вскорости полюбил дьяка как родного. И то надо сказать — дьяк оказался истинной находкой. Он привел в порядок все бумаги царевича, помогал ему и Ирине не только в делах, но и по домашности. Он не ждал повелений, а сам искал себе дело, предугадывал желания Федора, давал мудрые советы. После коронации остался при царе, Федор и не думал его менять. Семейные дела царя укреплялись, Ирина вскоре после забеременела и родила дочь. Ребенок, правда, пожил недолго и умер, но царица понесла снова. Федор, да и Годунов, с радостной надеждой ждали мальчика, но роды прошли неудачно, царица выкинула. Так случалось несколько раз, и расстроенный царь снова заболел сильно. Лекаря тайно сказали Годунову — Федор не жилец.
Положение Бориса становилось опасным. Наследника
V царя нет, сам вот-вот преставится. Бояре и*князья, конечно же, его и сестру из Кремля уберут. Надо что-то предпринимать.
И Годунов придумал тайное посольство в Вену.
Двое доверенных послов подвели Годунова. Они в Вене взяли к королю переводчика Посольского приказа Якова Заборовского, который давно шпионил в пользу Польши. Суть тайного посольства состояла в том, чтобы договориться с австрийским двором о браке принца и Ирины в случае смерти царя. Брак этот поможет возвести австрияка на русский престол и тем самым сохранить место Годуновых у трона. Такой договор состоялся, но Заборовский немедленно же передал о нем польскому королю. А Стефан Баторий сразу же поставил об этом в известность главу про-польской партии Андрея Шуйского.
В то злополучное утро Ирина снова заговорила об указе. Царь совсем было поправился, оделся в средний наряд, чтобы вместе с Годуновым читать деловые бумаги. Не успел он устроиться в кресле у стола, как вошел слуга и доложил, что на неотложный прием просится Андрей Шуйский. Царь настроился на деловой лад. Вошел боярин Андрей, брови нахмурены, сутул, глаза злые. Поклонился, коснулся рукой пола и без здравствования сказал:
— Принес я тебе, великий государь, весть о тяжелой измене, но пока тут Борис Федорович, говорить о ней не буду-
— Мне скажи. Государь еще не оправился, — Ирина встала, намереваясь вывести Шуйского, чтобы поговорить с ним, не беспокоя Федора.
— И тебе не скажу, государыня. Выйди и ты.
— Да что это такое делается?!—воскликнула Ирина.— Государь только с одра смертного встал, а его снова туда уложить хотят. Если весть о измене — неси ее в Тайный приказ!
— Выйдем, сестра,—спокойно сказал Годунов, — Сколь таких вестей сюда таскали Шуйские да Мстиславские — не перечесть. И все выеденного яйца не стоят. Опять, наверное, лжа какая-нибудь. Государь тоже привык. Пусть.— Годунов, крупно шагая, пошел к выходу, Ирина поглядела на царя. Он лениво махнул рукой, дескать, выйди, я все одно Шуйским давно не верю.
Годунов сказал правду, Шуйские и Мстиславские множество раз пытались вредить Годунову и Ирине, а более всего Щелкаловым. Сначала пустили по Москве слух, что Борис Годунов уморил дочь царя. Дескать, пытался заменить ее при рождении сыном одного стрельца и при этом простудил, а подучил его тому дьяк Щелкалов. Потом у царя появилась некая жонка, которая якобы видела, как Ирина блудодействовала с младшим Щелкаловым, и оттого у нее пошли дети, а раньше, мол, не было. Царь жонке не поверил.
Были доносы о подготовке отравления государя, о заговорах против него Щелкаловых, но царь верил во всем жене и шурину.
— Ну, говори, князь Андрей, — сказал царь, когда они остались одни.
— Все знаем мы, государь наш милостивый, как ты любишь жену свою, голубицу Иринию Федоровну. Но ведомо стало нам — отныне она не жена тебе!
— Чевой-то ты несешь, князь Андрей? А кто она?
— Сосватана красавица наша за австрийского принца Ганса, и злодеи-Изменники токмо смерти твоей ждут.
— Кем... сосватана?
— Шуриным твоим, Борисом.
— Да ты, князь, поди, врешь?!
— Не вру. Вели позвать толмача из Посольского приказу Янку Заборовского. Он за дверьми стоит.