Царев город
Шрифт:
Открылась дверь, в палату бочком протиснулся Федор. Одет он был тепло: поверх кафтана шуба, поверх шапки башлык меховой, беличий. Скинув рукавицы, царевич подошел к печке, приложил ладони к изразцам, стал греть.
— Где же ты, Федя, так долго задержался? — спросила Ирина.
— На звоннице монастыря. Батюшка велел.
— Замерз, поди? — спросил Иван ласково, подошел к печке, встал с сыном рядом.
— Монаси ушли?
— Ушли, сынок, )ипли. Послал я их разведывать приволжские леса, монастыри и крепости там ставить чтобы.
— Монастыри — это хорошо, — улыбаясь и потирая ладони, сказал Федор. — В тех лесах, я чаю,
— Да уж наверно. Однако бунтовщиков, я полагаю, больше.
— И там бунтовщики? Им-то, лесным людям, чего недостает?
— Бог с ними, с лесными людьми, Федя, — сказала Ирина. — Сядь, поужинай, кровь бражкой согрей.
— Ну ее, бражку, — Федор сел за стол. — У меня от нее в брюхе урчит. Ренского в кубок плесни немного.
— Ну, я, пожалуй, пойду, Иринушка, — сказал царь, слегка склонив голову. — А ты совет мой помни. Помни слова мои, не забывай.
— О чем это он? — спросил Федор, когда отец ушел.
— Велел мне государь крепость на Кокшаге строить. Вот и...
— Ты, чаю, не воевода. Тебе-то пошто?
— Скоро, говорит, царицей будешь. Привыкай к делам. Хочет в скорости державу тебе передать.
— Ну какой я царь, Иринушка? Ну сама подумай.
— Всякому свое, Федя. Отец твоей жестокостью правил, ты будешь царствовать добротой. Может, она, доброта, сильнее...
Утром Ирина пошла в Разрядный приказ. Веление царя сперва напугало ее, потом увлекло. Ей надоело торчать в теремах без цели и без дела. Царевича ничто, кроме медвежьих потех, звона колоколов и моления, не волновало, ей с ним было скучно. А в деле большом, важном и трудном можно всем показать себя, пусть бояре знают, что будущая царица не квочка, а деятельница. Брат Борис намеренья ее тоже одобрил.
III
На площади перед Разрядной избой — словно на базаре. Здесь всегда людно. Отсюда начинаются чуть ли не все походы. Ратные ли полки на Ливонию, осадные ли на Псков — все идут по этой площади. Строить новые крепости и города уходят смешанные полки стрельцов и мастеров тоже от Разрядного приказа. Тут то и дело толкутся воеводы, их товарищи, городничие с дьяками и подьячими, острожные начальники, а то и просто воины, плотники, каменщики. Много жонок. Одна провожает своего мужа-вое-воду в поход, другая встречает из похода. Девицы вьются около своих ^суженых, утирают концом платка слезы — вернется из похода или нет, неведомо. А вот дети боярские и приставы торчат около высокого крыльца, а тут, на углу, звенят щитами оружейники. Всюду торчат золоченые, серебряные, а то и медные шишаки шлемов, блестят латы на солнце, щетинятся ежами ватаги копейщиков. Звенят мечи, стучат древки знамен, развеваются стяги. Ирина в сопровождении двух слуг идет по площади, удивляется. Всюду шум, смех, шутейные разговоры; словно на праздник собираются люди, а не на кровавую сечу.
Приказная изба только на словах изба. А всамделе это хоромы с надстройкой на двенадцать палат. Крыльцо рубленое, высокое, трехлестничное. По ступенькам медлен-но спускается воевода Данила Сабуров. Князю отдохнуть в Москве не дали, снова указали городское воеводство, теперь уже не в Казани, а в Новгороде Нижнем. Увидел Ирину, замедлил шаг, поклонился низко, спросил шутейно:
— Уж не в поход ли, Федоровна? Удивлен зело, увидее тя здесь.
— Царским повелением иду, Гаврилыч. Велено мне град на Кокшаге строить. Узнать надобно.
— Ишь ты! Уж не сама ли в походе том будешь?
Как бог укажет. А то мужики ныне все более по
Москве разгуливают.
— Напрасно намек бросила, Федоровна. Я вот ныне иду в Нижний Новгород. Буде на Кокшаге нужда — дай знать.
— Запомню. Спасибо.
Голова Разрядного приказа, боярин Васильчиков Григорий Борисович, увидел Ирину Федоровну из окна. Он имел привычку оглядывать площадь, дабы видеть, сколько гам людей, и скоро ли закончится день его забот. Ныне он подошел к затянутой морозными узорами оконнице, подышал на нее, оттаял малый кружок. И видит — поднимается по лестнице сестра Годунова. Боярин не то чтобы удивился, скорее, вспомнил, что Ирина — будущая царица и надо выскочить ей навстречу, принять с почетом. Не одевая шубы и шапки, Григорий Борисович выбежал в сени, дробно протопал по ступенькам, схватил Ирину под руку:
— Гостья-то у нас какая, господи! Оконницы заволокло инеем, не видно ничего, а я сердцем почуял. Милости прошу, Ирина Федоровна, заходи.
Так, за руку, боярин провел ее сенями, ввел в палату, усадил на скамью, кивнул дьякам и подьячим, сидевшим за длинным боковым столом, те тихонечко, на носках, вышли.
— Как драгоценное здоровьечко, княгиня? Здоров ли царевич Федор?
— Все, слава богу, здоровы, боярин. Хворать ныне некогда, заботами обременены многими. Повелел мне государь заботиться о построении града и крепости на Кокша-ге-реке.
— Да уж знаю. Братец ваш, Борис Федорович, сказы вал*.
— Так вот, я хотела бы знать: с чего мне начинать и как скоро дело это соберется?
— Не гневайся, княгиня, но у дела сего пока нет не токмо коня, но и возу. Град в диких пустынях лесных по. строить зело трудно и долго. И я полагаю...
— Если трудно и долго — тем скорее его надо начинать. Аль ты, боярин, инако мыслишь? Скоро ли первый столб ставить будем?
— Годика, я мыслю, через два,
— Отчего так много?
— А вот сама посуди, княгиня. Чтобы первый кол забить, надо знать, где его забить. Мы, княгинюшка, пока еще не знаем. Разведчиков, нами посланных, черемисы поубивали. Это раз. Три полка, самое малое, надо собрать, чтобы град тот ставить. А мы не токмо три полка, а десяток стрельцов для разведывания не найдем. Все замирения с Баторием ждут, а пока для ратных дел людей нехватка, не говоря о мирных. Вот кончим войну...
— Земли те разведывать не стрельцов потребно посылать, боярин, а монахов. Они не с мечом туда пойдут, а со словом божьим, и не погибнут. Что касаемо реки Кокшаги, ?о государь монахов туда уже послал. И я мыслю, что са-<мая пора полки готовить. А то ленивая работа, боярин, получается. Пока монахи дойдут, пока разведают, пока !весть пошлют — пройдет полгода. Весть получивши, вы начнете полки собирать—еще год. Пока они дойдут до места— «еще полгода.
— Так оно и рассчитано, княгиня. И Борис Федорович...
— Худо рассчитано, боярин! Вестей от разведчиков ждать не надо. Надо полки собирать, на Волгу посылать, а там они вести и без нас получат. Ведь в устье Кокшаги крепостишка наша стоит.
— В твоих словах зерно смысла есть, княгиня, однако из кого полки собирать? Из ратных полков я ни одного воина взять не смею. Поверь, княгиня, я тебе помочь рад, посему совет мой выслушай. Попроси у государя повеления из ратных полков сбор сделать. Ежели он, государь наш, к замирению клонится, можно, я чаю, ратные части умалить.