Царственный паяц
Шрифт:
местности у моря и двух рек... К счастью, мы оставили квартирку за собою, и, когда вы
через два месяца приедете к нам, я сначала приму Вас у себя в Усть-Нарве, а потом уже
мы поедем сюда к Верочке.
Ваше письмо я получил только сегодня, а книгу еще 2 окт<ября>. Я так и думал,
что Вы одновременно написали мне, и поэтому медлил с ответом на книгу. А книга
произвела на меня большое и из ряда вон выходящее впечатление: я два часа просидел
в туманный
Книга глубокая, интересная и предельно легкая. Вы - чудесный мастер и
проникновенный большой поэт. Поэт вдохновенный, умный, блистательный. Я горжусь
Вами. Верочка очарована «Барханами»! В особенности меня пленили отрывки из
«Пиротехника» (все!), а некоторые строфы гениальны: «...Это - Жизнь! Бы-ти-е!», «...A
вечер весенний сиренев»... А какая лепка эпохи «Ушедшее в камень»! Непревзойденно.
Еще мне нравятся «Пять лет», «Ода унив<ерситету?>», «Александрия», «Бетховен»,
«Державин» и др. и др. При встрече отмечу еще много. На портрете Вы выглядите
великолепно: светлый, возмужалый, свой, милый... Спасибо Вам за книжку, спасибо
самое восторженное! Своих Вам прислать сейчас, к сожал<ению>, не смогу: их у меня
вообще нет, а переводы с эст<онского> остались дома. Около 20 окт<ября> надеюсь
там побывать на денек-другой: тогда вышлю две книжки Раннита и одну Виснапу.
(Кстати, передам ему Ваши слова относительно переводов. М<ожет> б<ыть>, Вы
пошлете ему свою книгу? Его адрес: Эст<он- ская> ССР, Tallinn. Nцmme. Orava, 4-10,
Henrik Visnapuu.) Вы меня, дорогой друг, просто тронули своими заботами и
вниманием. Я обязательно сделаю так, как Вы советуете: я и сам подумал об этом.
В скором времени я напишу Сталину, ибо знаю, что он воистину гениальный
человек. И пошлю ему некоторые новые стихи. Что же касается credo моего, посылаю
Вам стихи, написанные еще в октябре 1939 г. Из них Вы узнаете мои мысли и думы.
Кроме того, посылаю Вам два стих<отворения>, написанные этим летом. Все три
стих<отво- рения> были помещены в нарвской газете «Советская деревня» и, кроме
того, взяты у меня спецкором «Правды» П. Л. Лидовым и В. Л. Теминым, когда 11
авг<уста> они посетили меня в Усть-Нарове и долго беседовали со мною, сделав более
десяти снимков с меня дома и на реке. Когда я узнал впоследствии от знакомых, что все
3 стих<отворе- ния> были помещены в «Литгазете», я подумал, что их туда передал
Лидов. Но вот Вы пишете, что их там не было. Возможно, знакомые
«Сов<етской> дер<евней>». Относительно денег — как я МОгУ принять их от Вас, когда
не знаю сроков получек своих? Во всяком случае, не нахожу слов благодарить Вас,
верного своего друга. Посылаю Вам и четвертое стихотворение — «Старый Лондон».
Думается, его следовало бы поместить именно теперь, иначе оно устареет. Впро- чем’
поступайте как найдете нужным, стихи оставьте себе на память и Мне не возвращайте.
Я почти три года ничего не писал вовсе, и только это лето, когда бойцы и
130
краснофлотцы освободили нас, реакционных мертвецов, оказалось для меня
плодотворным, и я написал целый ряд стихов, ожив и воспрянув духом.
Вера Борисовна и я шлем наши самые сердечные приветы Нине (отчество?..) и Вам.
Мы благодарим Вас, помним и любим.
Я жду от Вас, Георгий Аркадьевич, скорого ответа на это письмо.
А к Новому году и Вас самого.
Ра1с1е, 9.Х.1940
Ваш Игорь
Р. Б. Пожалуйста, не осудите меня за плохие, водянистые чернила: в этом городе
трудно что-либо достать. Поэтому и рукописи получились не в моем стиле. И еще один
вопрос: видели ли Вы своими глазами № 46 «Литгазеты» от 1 сент<ября>? Или Вам
кто-либо говорил о ней? Люди так настойчиво меня уверяли, что читали именно в
«Лит<ера- турной> газ<ете>» мои стихи. И вдобавок прибавляли, что статья обо мне
была там помещена!..
И. С.
7
5 декабря 1940 г.
Дорогой Георгий Аркадьевич, как Ваше здоровье и отчего Вы давно ничего о себе
не пишете? Я послал Вам 10 окт<ября> заказное большое письмо и вложил в него 4
новых стих<отворения>, а 12-го переслал зак<азной> банд<еролью> книгу переводов с
эстонского, как Вы просили. Около 20 окт<ября> я серьезно заболел: сердечная ангина.
Это — следствие весеннего воспаления легких, т. к. температура более месяца была
тогда 38-39. Болезнь, чрезвычайно мучительная, продержала меня около месяца в
постели. Перемежающиеся боли в левой руке и колики в области сердца, «шумная»
одышка, мгновенная утомляемость, невозможность сгибаться. Теперь несколько лучше,
но все же глухие боли в сердце. Собственно я не лечусь, только капли принимаю: здесь
нет ни подход<ящих> врачей, ни средств на них. Все это очень скучно и отражается на
психике, не давая работать. Стремлюсь всей душой быть полезным родине, и меня все