Царство Золотых Драконов

Альенде Исабель

– Кейт! Да ты совсем не изменилась, девочка моя, я бы тебя узнал даже в толпе…, – взволнованный, быстро прошептал он.

– Ну не лги же, старый ты бесстыдник, - возразила она. Довольно улыбаясь и радуясь комплименту, женщина выпустила из рук рюкзак, что упал на пол, точно мешок с картошкой.

– Неужели ж ты пришла сказать мне, что ошиблась, и попросить прощения за то, что оставила меня в дураках да ещё с разбитым сердцем, так? – подшутил ювелир.

– Разумеется, я была неправа, Исаак, Я не гожусь для брака. С Джозефом мы прожили крайне мало, хотя, по крайней мере, у нас есть сын, Джон. И теперь у меня трое внуков.

– Я знал, что Джозеф умер и, по правде говоря, мне очень жаль. Я всегда к нему ревновал,

и так и не простил, что он увёл у меня невесту, хотя, как бы там ни было, я купил все его диски. У меня полное собрание всех его концертов. Человек был настоящим гением…, - сказал ювелир, предлагая Кейт присесть на тёмный кожаный диван и располагаясь рядом. – Так сейчас ты – вдова, - добавил он, нежно исследуя женщину.

– Вот только не строй иллюзий, я пришла никак не за твоими утешениями. И ещё менее затем, чтобы покупать драгоценности. Они плохо сочетаются с моим нынешним стилем, - возразила Кейт.

– Да я уж вижу, - отметил Исаак Розенблат, смотря украдкой на помятые брюки, армейские ботинки и лежащую на полу сумку настоящего исследователя.

– Я хочу показать тебе стекляшки, - сказала она, вынимая яйца из своего пиджака.

Проникающий сквозь окно утренний свет полностью попадал на предметы, что держала в руках женщина. Сказочное переливание даже на мгновение ослепило Исаака Розенблата, тем самым вызвав у него резкое замирание сердце. Сам он происходил из семьи ювелиров. Руки его деда реально прикасались к драгоценным камням, украшающим могилы египетских фараонов, а из рук отца вышла не одна диадема для императриц; он же разбирал по камешку рубины и изумруды русских царей, жестоко убитых во время большевистской революции. Никто лучше этого мастера не разбирался в драгоценностях, и мало каким камням удавалось по-настоящему взволновать человека, однако ж, теперь перед глазами оказалось нечто настолько чудесное, что специалист даже почувствовал небольшое головокружение.

Не проронив ни слова, ювелир лишь взял яйца, положил их к себе на письменный стол и принялся через лупу и при хорошем свете тщательно изучать предметы.

Когда человек удостоверился в правдоподобности первого впечатления, то глубоко вздохнул, вытащил белый льняной платок, которым и промокнул вспотевший лоб.

– Девочка моя, где же ты это украла? – колеблющимся голосом только это он спросил.

– Они появились из очень удалённого места, которое называется Город Бестий.

– Ты сейчас морочишь мне голову, так ведь? – спросил ювелир.

– Никак нет, и я говорю это на полном серьёзе. Они что-нибудь да стоят, Исаак?

– Да, пожалуй, что-то они и стоят. Скажем, что на них можно купить даже какую-нибудь небольшую страну, - прошептал ювелир.

– А ты в этом уверен?

– Да это же самые крупные и притом самые совершенные бриллианты, которые я когда-либо видел. Где же они находились всё это время? Ведь никак невозможно, чтобы сокровище наподобие данного столь долго пролежало, не вызвав к себе интереса. Я знаю все важные, существующие на данный момент, камни, но об этих почему-то никогда не слышал, Кейт.

– Попроси, чтобы нам принесли кофе и стопку водки, Исаак. А теперь устройся поудобнее, потому что ты сейчас услышишь историю более чем интересную, - возразила Кейт Койд.

Вот так он и узнал об отважном бразильском подростке, поднявшемся на загадочную гору в районе Верхнего Ориноко, ведомый туда лишь мечтой и неким обнажённым чародеем, где, наткнувшись на гнездо орлов, он и обнаружил эти камни. Кейт рассказала ему, как девочка вручила всё это состояние Александру, её собственному внуку, таким способом возложив на мальчика ответственность за его надлежащее применение в целях помощи определённому индейскому племени, народу тумана, до сих пор по своему развитию существующим в каменном веке. Вежливо слушая, Исаак Розенблат всё же не верил ни одному слову этой столь несуразной

истории. Только круглый дурак может вестись на подобные фантазии, - к такому выводу пришёл мастер. Ясно же, что его бывшая невеста, так или иначе, замешана в некоем слишком грязном деле либо же просто нашла сказочную шахту. Он знал, что Кейт никогда бы не призналась в подобных вещах. Уж она такова, и, в общем-то, это её право, - вздохнул он снова.

– Вижу, что ты мне не веришь, Исаак, - пробормотала сквозь зубы чудаковатая писательница, забросив водку прямо в глотку, чтобы унять приступ кашля.

– Полагаю, ты согласишься со мной в том, что данная история немного необычна, Кейт…

– И это я тебе ещё не рассказала о Бестиях, неких волосатых и вонючих гигантах, которые…

– Хорошо, Кейт, ладно же, полагаю, больших подробностей мне и не нужно, - несколько утомлённый прервал её ювелир.

– Мне нужно каким-то образом обратить эти породы в деньги для фонда. Я обещала внуку использовать средства так, чтобы они защищали народ тумана, как называют невидимых индейцев, и…

– Невидимых?

– В прямом смысле слова не такие уж они и невидимые, хотя таковыми кажутся. Всё это скорее волшебная уловка. Надя Сантос говорит, что…

– Кто такая Надя Сантос?

– Девочка, которая обнаружила бриллианты, я тебе уже об этом говорила. Ты мне поможешь, Исаак?

– Я тебе помогу, лишь бы всё было законно, Кейт.

Вот таким образом честный и порядочный Исаак Розенблат и стал хранителем трёх волшебных камней, а в дальнейшем ещё и взял на себя задачу обратить их в наличные деньги, и разумно вложить образовавшийся капитал, намекнув Кейт Голд создать Алмазный фонд. Он посоветовал обратиться к антропологу Людовику Леблану, однако ж, при этом лично осуществлять контроль над денежными средствами. Вот так и восстановилась между ними дружба, спящая предыдущие сорок лет.

– А ты знаешь, что я тоже вдовец, Кейт? – признался он той же самой ночью, последовавшей после ужина в каком-то заведении.

– Полагаю, тебе не нужно об этом так открыто говорить, Исаак. Уж слишком много времени прошло с тех пор, как я не стираю мужнины носки и тем более не собираюсь заниматься этим теперь, - посмеиваясь, сказала писательница.

Оба выпили за бриллианты.

Несколько месяцев спустя, Кейт сидела за своим компьютером, причём её сухощавое тело покрывала лишь одна рубашка в многочисленных дырах, что доходила до середины бедра, обнажая ниже её жилистые колени, испещрённые венами и шрамами ноги, а также закалённые ступни ходока. Над головой беспрерывно крутились, издавая жужжащий звук, лопасти вентилятора, нисколько не уменьшая удушливую летнюю жару Нью-Йорка. Уже порядочное время назад – лет эдак шестнадцать-семнадцать – писательница рассматривала возможность обзавестись в своей квартире кондиционером, однако ж, до сих пор никак не могла выкроить время, чтобы этим заняться. Пот въелся в волосы и струился по спине, пока пальцы женщины яростно стучали по клавиатуре. Она знала, что было достаточно лёгкого прикосновения к клавишам, и всё же, эта пленница привычек не на шутку их громила, как привыкла то делать, работая на своей допотопной пишущей машинке.

Рядом с компьютером стояла большая кружка холодного чая с водкой, и изобретением этой крайне жгучей смеси женщина очень гордилась. С другой стороны покоилась её потухшая трубка настоящего моряка. Женщина смирилась с необходимостью меньше курить, поскольку кашель так и не оставлял её в покое, и всё же, скорее для видимости, держала трубку заправленной как положено: запах чёрного табака всегда бодрил её душу. «В шестьдесят пять лет уже не так много нехороших вещей, которые такая ведьма, как я, может себе позволить», - рассуждала сама с собой женщина. Она никак не собиралась отказываться ни от одного из своих пороков, однако ж, чётко осознавала, что если не перестанет курить, её лёгкие просто разорвутся.