Цена любви
Шрифт:
Ни произнеся больше ни слова, Александр Борисович быстрым шагом вышел на лестничную площадку и устремился вниз по лестничному пролету. Он нисколько не сомневался, что Антон с его почти постоянно виноватым в последнее время видом тащится следом.
Турецкому стоило немалых усилий не начать разговор, который давно маячил на горизонте, прямо сейчас. Но впереди было общение с Гамзой, которого, по мнению Александра Борисовича, и впрямь следовало прижать, то есть задать ему ряд вопросов прямо, в лоб! А уж после, в зависимости от ответов, как только что выразился Плетнев-младший, мочить или не мочить.
А
— Садись! — бросил он уже на ходу, распахивая переднюю пассажирскую дверцу «пежо».
— Александр Борисович… — начал было тот, но Турецкий его оборвал:
— Не сейчас, Антон! Поговорим завтра.
Анатолий Гамза жил неподалеку от центра, но дом престижным не был: обычная пятиэтажка, правда кирпичная.
Турецкому с Плетневым повезло, домофоном пользоваться не пришлось: когда они достигли нужного подъезда, входная дверь распахнулась, и мужчины едва успели отскочить в сторону, дабы уступить дорогу возбужденно вылетевшей на улицу впереди своего хозяина овчарке. Собака настолько рвалась гулять, что на незнакомцев почти не обратила внимания, всего лишь негромко рыкнув на ходу для острастки.
Уже в подъезде Плетнев покачал головой:
— С такой зверюгой — и без намордника… Интересно, наша Дума когда-нибудь займется наконец «собачьим» законодательством? А если ребенок ей навстречу?
Александр Борисович на справедливое замечание оперативника никак не отреагировал, поскольку в этот момент они как раз оказались перед дверями Гамзы.
Ждать долго реакции на звонок им не пришлось: хозяин открыл, даже не спросив, кто наведался к нему в столь поздний час. Очевидно, считал, что опасаться ему нечего и некого. Вид у него был самый что ни на есть домашний — махровый халат, накинутый прямо на голое тело, и влажные волосы свидетельствовали о том, что Анатолий только что вышел из ванной.
— Добрый вечер, — вежливо произнес Турецкий.
— Добрый… — Гамза вопросительно переводил взгляд с Плетнева на Турецкого и наконец решил уточнить: — Вы ко мне?
— К вам, Анатолий Александрович, — подтвердил его догадку Плетнев. — Возможно, Константин Дмитриевич Меркулов говорил вам, что расследование гибели вашего общего одноклассника Мальцева ведет не только уголовный розыск.
— А-а-а, так вы из знаменитой «Глории»? — Гамза сразу же приветливо заулыбался. — Конечно, он предупреждал… Проходите, пожалуйста.
Он повернулся к Александру Борисовичу, первым переступившему порог квартиры:
— Вы, наверное, Турецкий, да?
— Вот уж не знал, что мои анкетные данные у меня на физиономии значатся, — усмехнулся тот.
— Просто Костя о вас много рассказывал, — Гамза глянул на Плетнева. Тот истолковал его взгляд правильно и представился сам:
— Оперативник Плетнев… Можно просто Антон. Квартира оказалась двухкомнатной, обставленной хорошей итальянской мебелью. Аппаратура, стоявшая в переднем углу и включавшая в себя, помимо отличного телевизора и видео, музыкальный центр, тоже казалась нехилой… Впрочем, особых излишеств Турецкий, по крайней мере на первый взгляд, не приметил. За излишество, с его точки зрения, мог сойти, например, домашний кинотеатр, имеющийся сейчас практически у любого бизнесмена.
— Присаживайтесь, — хозяин кивнул на удобный даже на вид синий велюровый диван, а сам устроился в таком же кресле рядом с изящным журнальным столиком, на котором ничего, кроме огромной пепельницы, не было. Несмотря на хорошую и недешевую обстановку, каким-то образом все равно ощущалось, что Гамза живет здесь один: явно отсутствовала пресловутая женская рука…
— Извините, что мы поздновато, — осторожно начал Турецкий.
— Ну что вы! — Анатолий махнул рукой. — Для меня это скорее рано, чем поздно… В последнее время сплю отвратительно. То ли возраст начинает сказываться, то ли все эти неприятности…
— Если вы имеете в виду гибель Мальцева, — усмехнулся Александр Борисович, — вряд ли это обычная неприятность! А если свой бизнес, то, судя по роскошному ремонту, который затеян в вашем магазине, говорить о них тоже не приходится.
Реакция Гамзы была совсем не та, какая ожидалась его визитерами. Анатолий уставился на них с некоторым недоверием и удивлением:
— Я? Ремонт? — Он внезапно прогнал с лица улыбку и нахмурился. — Разве вы не в курсе?
— В курсе чего, простите? — в свою очередь удивился Турецкий.
— Ясненько… — пробормотал хозяин и покачал головой. — Маринка поработала… Вот дурочка!
— Что вы имеете в виду? — вмешался Антон.
— Прежде всего то, что бизнесмен я оказался, простите, хреновый, магазин мне пришлось почти продать, соответственно ремонт там делается совсем не мной, а парфюмерщиками… Они еще с Колей покойным договаривались, не со мной одним… Сейчас тоже в растерянности некоторой.
— Что значит «почти продать»? — Александр Борисович, услышав пояснение Гамзы, внутренне растерялся, но вида не подал, поспешно задав первый пришедший в голову вопрос.
— Сейчас поясню… В общем, ребята, о которых идет речь, тоже не слишком успешные торговцы. Хотя, конечно, не настолько, насколько я. У них до недавнего времени была палатка почти в центре, дело шло ни шатко ни валко, хотя и без прямого убытка… Где Коля их надыбал, не знаю. Но парфюмерщиков привел именно он, он же и придумал что-то вроде обмена, чтобы я, значит, совсем уж с голой задницей не остался… Сказать об этом Маринке он не успел, все решилось окончательно дня за два до его гибели, вот она и… А-а-а!
Анатолий махнул рукой и окончательно помрачнел.
— Понимаете, ведь даже разговаривать со мной, дурочка, не хочет! Я бы ей объяснил, но она, едва заслышав мой голос, бросает трубку.
Турецкий с Плетневым переглянулись и инициативу перехватил Антон.
— Так вы что же, обменяли магазин на обычную палатку?
— Там очень хорошее место, рядом с рынком, — пояснил Гамза. — Народ, прежде чем попасть на рынок, в такие палатки непременно заглядывает, особенно женщины… У меня ведь одежда, причем не самая дорогая, на среднего потребителя рассчитанная! А парфюмерщики там пролетали, во-первых, потому, что парфюмерии и косметики сейчас дешевых не бывает. Во-вторых, требуется она не всем женщинам, хотя и большинству. Но основная причина, конечно, дороговизна. Публика у нас на оптовые рынки какая ходит? Ну не олигархи же, верно?