Цена любви
Шрифт:
— Верно, — вздохнул Александр Борисович. — Но все-таки неужели вы полагаете, что палатка и магазин равноценны?
— Совсем нет! Парфюмерщики мне за это доплатили, так что теперь у меня есть возможность еще одной попытки начать все сначала. — Он ненадолго задумался и продолжил: — А вот у самих ребят с Коли-ной гибелью все осложнилось. У Маринки, насколько я понимаю, денег не осталось ни копейки, и что она теперь будет делать с магазином, не знает никто… Жуть!
— Возможно, встанет за прилавок сама, — предположил Плетнев. — Ведь
— Скажите, Анатолий Александрович, — Турецкий наконец обдумал неожиданную для них с Плетневым информацию и очередной поворот ситуации, явно исключавший Гамзу из числа подозреваемых, — а вы не пробовали еще до гибели Мальцева просто-напросто перехватить у него какую-то минимальную сумму, чтобы поправить свои дела?
— Пробовал, — неожиданно легко признался Анатолий. — Но Николай мне на пальцах доказал, что никакого смысла это не имеет. И предложил либо продать ему магазин, а самому купить палатку подальше от него самого, либо поменять ассортимент.
— Продавать магазин вы, как я понимаю, отказались, — уточнил Турецкий.
— Отказался, — согласился Гамза. — Но не из принципа, как вы, возможно, подумали. А потому, что и Коля не мог мне отдать сразу всю стоимость помещения. Только часть, и то через пару недель. Кто-то ему был должен часть суммы, собирался отдать…
Александр Борисович насторожился и пристально глянул на Анатолия:
— Кто, не знаете?
— Не знаю, я не спрашивал, — покачал тот головой. — Ну а остальное он мог отдать и вовсе после этого проклятого китайского проекта…
— А саму сумму, я имею в виду изначальную, Мальцев называл?
— Да, — кивнул Гамза. — Двадцать тысяч… всего-то! На это по-любому было не только не развернуться, но и вообще начать. Да и кто бы согласился ждать? Разве что под дикарские проценты… Ну а через пару недель после нашего разговора Коля где-то и нарыл этих парфюмерщиков… Вот и вся история.
Анатолий вздохнул и с грустью посмотрел на своих визитеров:
— Вы не подумайте ничего плохого насчет того, что я сказал про неприятности… Я Колькину смерть не то чтобы не имел в виду, а просто до меня все никак дойти не может, что весь этот кошмар — правда… А тут Марина еще совсем спятила со своими подозрениями!
Турецкий хмуро глянул на Плетнева и снова повернулся к Гамзе:
— Анатолий Александрович, как вы думаете, кому мог Мальцев одолжить эти двадцать тысяч долларов? Ведь на самом деле сумма-то маленькая только для бизнеса! А для среднего человека — сами понимаете, вероятно.
Гамза некоторое время молчал, размышляя, потом покачал головой и пожал плечами:
— Ума не приложу… Единственное, что могу сказать точно, — явно кому-то из своих… Или кому-то, кого считал своим… Кстати, вы правы: должнику давно пора было объявиться! Маринка без денег, это все знают… Странно!
— Вот именно, — вздохнул, соглашаясь, Турецкий.
— Простите. —
— А вы? — быстро спросил Плетнев.
— Я? — Гамза растерянно посмотрел на оперативника. — Если честно, я отнес этот вариант за счет Маринкиной истерики… Сам я не сомневаюсь… Во всяком случае, не сомневался до сих пор, что дело в Чжане, а Николай — трагическая случайность… Оказался не в том месте не в то время…
— Возможно, — произнес Александр Борисович. — Если вы в курсе, именно так считает и официальное следствие, разрабатывающее этот вариант. Но пока никаких доказательств данной версии получить органам не удалось. Поэтому Костя Меркулов и попросил нас проверить совсем иную линию. Ту, что так бурно озвучила еще на поминках Марина… Могло случиться, что сделала это интуитивно, а женская интуиция бьет мимо куда реже, чем мужская.
— Вот черт! — Хозяин вскочил с места и зашагал по своей гостиной. — И еще должник этот всплыл… Я теперь постоянно буду думать вслед за Костей, а вдруг на самом деле? Да нет, не может быть!
Он остановился и хмуро посмотрел на Турецкого и Плетнева.
— Не такой уж крупной птицей был Колька, чтобы его заказывать. Ведь не директор же банка, в конце концов! Да и тех в последнее время я что-то не слышал, чтоб отстреливали…
— Вы забыли о зампреде Центробанка, — сухо произнес Турецкий, поднимаясь. — Ладно, спасибо вам за беседу, нам действительно пора…
— Александр Борисович, — уже в прихожей попросил притихший и окончательно помрачневший Гамза, — если что-то прояснится, вы дадите мне знать?
— Думаю, Костя сделает это непременно. А вот вы, если у вас появится информация относительно заема, звоните непосредственно нам…
Турецкий протянул хозяину визитку со своими телефонами, а Антон на ходу вписал туда телефоны «Глории».
Уже выйдя на улицу, Турецкий покачал головой и усмехнулся:
— Вот тебе и главный подозреваемый! Надеюсь, тебе понятно, что всю полученную информацию необходимо срочно проверить: отправишься к магазинам этим завтра прямо с утра, найдешь новых хозяев. Затем попросишь Макса выяснить, какие там суммы фигурируют, во всяком случае, официально… Надеюсь, отпрашиваться ты пока не собираешься?
Антон смущенно посмотрел на него и промолчал. А Александр Борисович, немного поколебавшись, все-таки решил сказать все, что думает о происходящем, или хотя бы часть этого «всего» сейчас.
— Антон, — вздохнул он, — я все понимаю, но и ты пойми… Не можешь работать в агентстве — не работай…
— Саш, ну зачем ты так? — Физиономия Плетнева в очередной раз приобрела жалкое выражение, отчего Турецкий невольно поморщился. — Я ведь работаю! Но сейчас такой период… Васька в детдоме был — вот как себя помнить начал, ты понимаешь? Да и я… Как отец с непривычки не со всем справляюсь…