Цена Рассвета
Шрифт:
Очнулся Бранвен в госпитале, и это его нисколько не удивило. Еще не открывая глаз, он вспомнил, как лежал на койке и растирал щеки, а в ушах шумело. Кислородное отравление, классика жанра. Попался, как последний новобранец, даже стыдно.
Все, что последовало за обмороком, Бранвен начисто забыл. Вот он лежит на койке, а вот тоже на койке, но уже в госпитальном отсеке. Мышцы ноют так, словно он в одиночку разгрузил целый борт снарядов. Последствия конвульсий, объяснил врач. Ну да, какое ж кислородное отравление без конвульсий? Обычное дело и знакомое ощущение, однажды Бранвен уже отравился в скафандре с плохо отлаженным механизмом подачи воздушной смеси.
Во время атаки противника произошла поломка в вентиляционной системе, и по трубам устремился почти чистый кислород. Датчики не сработали, как не сработало множество других якобы автономных систем. Двадцать шесть человек получили кислородные отравления, но обошлось без смертельных случаев.
— А что атака? Опять нас отымели?
Врач побледнел, покраснел и изобразил лицом нечто неописуемое, глубоко непонятное Бранвену, потом сел на табурет рядом с койкой и принялся делиться подробностями. Через полчаса после отключения всех систем, пока вольнинцы только начинали отделение десантного модуля, произошло чудо, а точнее, ЧУДО. Все заработало. Правда, две соседние базы так и не смогли начать бой, а вот «Нинтай» доблестно отстрелялась, уничтожив модуль и нанеся транспортнику повреждения. Достаточно серьезные, чтобы тот спешно отошел. Должно быть, загадочное оружие вольнинцев дало сбой.
Бранвен, выслушав все новости, радостно улыбнулся. Действительно, чудо. Удивительное, прекрасное, замечательное чудо из чудес. Конечно, это не открытие адекватного вольнинскому оружия и не создание системы противодействия, а случайность. Однако ж, эта случайность спасла санто кайса Беллу карьеру и жизнь.
Все, что произошло, было глубоко правильным. Бранвен не мог бы внятно объяснить, почему так чувствует, но достаточно было самого ощущения. Он выбрал верную цель, и теперь судьба будет способствовать движению к ней. Если бы акция вольнинцев удалась, то Бранвен потерпел бы поражение. Но судьба играет на его стороне, на стороне того, кто прав. Все случившееся — доказательство, знак, знамение. Тот, кто прав, обязан победить.
Как только Белла выписали из госпиталя, ему пришлось участвовать в работе комиссии. Все предшествующие атаке события, все действия персонала во время атаки и после нее тщательно анализировались. Искали отличия от привычного уклада. В компьютеры было заложено все — от рациона солдат до колебаний активности солнечного излучения.
После долгих словопрений комиссия пришла к тому же выводу, что санто кайса Белл сделал еще в госпитале: сбой произошел у нападающих. Отказало их оружие. Рассчитывать на подобное везение в дальнейшем никаких оснований нет.
9
Одной из самых дурных, на вкус Арьи, привычек Анджея была манера никогда не выключать оба коммуникатора. На первый звонили со службы и охрана, и эту стратегическую необходимость еще удавалось принять; вторым номером пользовались члены семьи. В очередное понедельничное свидание коммуникатор разразился трелью в настолько неподходящий момент, что Арья понадеялась: вот хоть сейчас он на звонок отвечать не будет?
Напрасная надежда. Дорогой и любимый перевернулся на спину и сел. Арья смотрела на проступающие под кожей позвонки. Ей очень хотелось дать Анджею по голове подушкой, отобрать коммуникатор и выбросить его в окно. Вместо этого она молча сидела, ожидая итогов разговора, как вердикта суда.
— Да, Алла? Действительно? Хорошо, я сейчас приеду, подожди… — и, уже нажав кнопку отбоя, тем же деловитым и бесконечно чужим голосом продолжил:
— Арья, прости, я должен уехать. К дочери.
— Конечно, — имитируя искреннюю радость, ответила она.
Ни вздоха, ни косого взгляда, ни, тем более, высказанного вслух упрека позволить себе было нельзя. Арья знала, чем закончится попытка выказать недовольство или разочарование. Чувствуя себя хорошо выдрессированным животным, она поднялась и отправилась в ванную.
Когда она закончила мыться, квартира была уже пуста. В комнате до сих пор висел легкий, но отчетливо ощутимый запах одеколона. На другие нотки — пот, пряный дым его сигарет — Арья очень постаралась не обращать внимания. Не помогло. Белизна лишь недавно смятых простыней на постели бросилась в глаза светом прожектора. Женщина упала на кровать и принялась молотить кулаками по подушке, выговаривая сквозь слезы лишь одно слово: «Семьянин…». Потом вдруг резко заболела голова. Арья доковыляла до туалета, и ее стошнило.
Теперь еще семь дней до следующей встречи. Они встречались на квартире Арьи раз в неделю, по понедельникам — у нее как раз был выходной, а у Анджея рабочий день. Пять часов, с шести до одиннадцати, и ни минутой больше; если не случится форс-мажора. Лучше, чем раньше. Хуже, чем раньше. Необходимость играть по строгим правилам, установленным любовником, разъедала нервы кислотой.
— Никаких упреков, никакого нытья, никакого «еще пять минут». Первая попытка станет последней, — сказал он еще в первый визит.
Арья приняла это как данность и в первые полгода даже чувствовала себя намного лучше, но потом оказалось, что с каждым месяцем все труднее молчать, ничего не ждать, со всем соглашаться и терпеть. Все упиралось в нелюбовь. Упражнения на кровати ненадолго гасили телесную жажду, но подогревали потребность в душевном тепле.
— Ты меня любишь? — спросила она как-то, слишком расслабившись и уютно устроившись на плече Анджея.
— Нет, конечно, — не задумываясь, ответил тот.
Посредине рабочего дня в четверг к Арье подошли двое из личной охраны Анджея. Ребят она знала в лицо, именно они привозили начальника в очередные гости и они же увозили, а пока генералплуковник развлекался, один дежурил внизу, другой в холле.
— Панна Новак, генералплуковник Кантор приказал вам ехать с нами.
— С какого рожна?.. — вскинулась Арья: ее оторвали от важного расчета. — Я позвоню.
Ответ Анджея больше походил на рык разъяренного хищника. В переводе на цензурный вольнинский это означало: «Не выпендривайся, езжай, куда сказано». Арья удивленно хмыкнула, остановила программу и отправилась выполнять директиву. Между двумя охранниками она чувствовала себя под конвоем. По зданию носились обрадованные взбудораженные коллеги: всех в приказном порядке отправили по домам.