Цена спокойствия

Боровикова Екатерина

Родион непроизвольно поморщился. Тело птицы он терпеть не мог. А ведьма продолжала, не обращая внимания на недовольную гримасу:

— Следи за Мариночкой, за администрацией. И вообще — слушай сплетни, узнавай о планах людей. Девочка часто отлучается из поселения, поэтому лови момент. Не забывай — нам нужно «обезлюдеть» деревни так, чтобы Марина не смогла помешать. И при этом она должна остаться жива.

— Прасковья Ивановна, я хотел узнать, — Родион замялся, но потом всё же задал вопрос: — Для чего вы всё это затеяли? Ну, убийство жителей поселения. И для чего

вам живая Сычкова?

Женщина, тело которой выглядело на восемнадцать, хотя «носилось» уже одиннадцать лет, немного помолчала, но потом всё же ответила:

— Хочу вернуть мироздание в единственно правильное состояние.

— Простите, я не совсем понял…

Прасковья встала, подошла к окну и задумчиво стала водить пальцем по стеклу:

— Родичка, как ты думаешь, зачем это всё? Школа ведьмовства и колдовства, здешнее поселение, подкладывание правильных девушек под определённых юношей?

— Ну, — смутился ведьмак, — как мы все поняли, вы хотите сделать так, чтобы людей со сверхъестественными способностями стало больше, чтобы человечество смогло жить не только на нормальных, но и на потусторонних территориях.

— Не совсем, мальчик мой, — наставница отвернулась от окна и скрестила руки на груди. — Я хочу довести объединение миров до конца. Чтобы, как ты выразился, «нормальных» территорий больше не было.

Глава 5.1

Симбионты редко причиняют зло людям, а к детям у них и вовсе трепетный подход. Но подобных существ мало, а за пределами человеческих поселений они практически не встречаются. При взаимодействии с Нейтралами дети тоже имеют неплохие шансы выжить, поскольку им нехарактерны взрослые страсти и желания. А вот Антибионты представляют для несовершеннолетних огромную опасность. Мало того, есть представители потустороннего мира, чьё существование основано именно на охоте за «безвинными», «чистыми» душами. Поэтому категорически не рекомендуется выпускать детей за пределы поселений хотя бы до достижения ими подросткового возраста.

М.А. Богданович, «Путеводитель по современному миру».

Больше всего Настю раздражали яблоки с уже подгнившими боками. Такие плоды нужно было собирать в отдельное ведро и относить к специально выкопанной яме на краю огорода. Девочка искренне не понимала, почему испорченное нельзя оставить прямо под деревом — чем не удобрение? Но мама была непреклонной: хорошие — на варенье и засушку, плохие — в утиль.

— Не нужны в саду болезни, — миролюбиво сказала она, когда дочь в очередной раз начала жаловаться на жизнь скорбным голосом. — Сейчас поленимся, а через пару лет вместо урожая сплошная ерунда будет.

— А почему Мирон и Костя не работают? — Настасья посмотрела на склонившуюся к земле Татьяну и украдкой пнула очередную гнилушку подальше от себя. — Меня заставляешь, а они…

Таня выпрямилась и возмутилась:

— Настён, как тебе не стыдно! Они с рассвета с отцом рыбачили! А ты в это время дрыхла. Пусть поспят пару часов.

Младшая Бондаренко насупилась,

так как рыбалку считала развлечением и очень обижалась, когда её не брали на берег. Отцовские слова, что в таком деле нужны тишина и терпение, чего от Настасьи добиться невозможно, девочка пропускала мимо ушей.

— Давай так. Мы сейчас с тобой хорошенько потрудимся здесь, потом я приготовлю обед, а потом…

— Потрудимся как-нибудь ещё, — обречённо вздохнула Настя и наклонилась, выискивая в траве яблоки.

— А потом я собираюсь на луг, — делано равнодушно сказала Таня, — сейчас время для сбора кое-каких травок. Корневища лопуха в самой силе, чистотел через неделю уже поздно будет собирать. Думала тебя с собой взять. Но, конечно, если тебе лениво…

Восторженный вопль поднял стаю голубей, мирно ворковавших на крыше сарая:

— Нет, нет, мне не лениво! Ура! Мамуля, ура! Спасибо!

— Ой, перестань, хватит! — смеялась знахарка, уворачиваясь от настырных поцелуев дочери. Настя немного поплясала вокруг матери, а потом взялась за работу.

Послышались взволнованные голоса, распахнулась калитка, и в сад ворвалось несколько мужчин:

— Петровна! Ты где?

Вокруг посетителей вертелась растерянная Гайка, которая не могла решить, кого облаивать в первую очередь. Завидев хозяйку, собачка несколько раз звонко тявкнула на всех скопом и убежала назад, во двор.

— Что? — по выражению лиц Бондаренко сразу поняла, что дело серьёзное.

— Пенгу руку циркуляркой отхреначило!

— Где он?

— Да в больничке уже, с Андреичем. Мы жгут наложили, но надо же ж что-то делать, Петровна!

— Спокойно, не паникуйте, — отрывисто сказала женщина, — идите назад, скажите Максу, чтобы начинал готовить операционную. Позвоните на гостевой хутор, позовите Илону.

Взбудораженные сельчане бросились выполнять указания.

Таня растерянно посмотрела на дочь. Та молча собирала яблоки, детская согнутая спина выражала разочарование.

Да, она пообещала прогулку за травами. Но кто же знал!

— Доча, это полтора часа. Три — максимум. Мы обязательно пойдём, обед папа сделает.

Девочка совсем по-взрослому вздохнула:

— Мам, я понимаю. Дядя Пенг, наверное, от боли все русские слова забыл. Он же умрёт без операции. Ты беги, я яблоки соберу и нажарю картошки, пока занята будешь.

Знахарка бросила взгляд на край сада. За выкопанной для гнилья ямой высилась сетка-рабица, а в пятидесяти метрах дальше — вешки, обозначающие защитную борозду.

— Настюша, может, ребят к тебе отправить?

— Не надо, — отмахнулась девочка, — обойдусь.

Женщина ещё раз посмотрела на границу опасной и безопасной территории. Забор сделан на совесть, Настя не глупая и, несмотря на взбалмошный характер, ни разу не пыталась выскочить за периметр без сопровождения взрослых.

— А знаешь, что? Давай завтра доделаем.

Таня и себе не смогла бы объяснить, откуда взялось это ощущение надвигающейся беды. Татуировка молчала, в углу участка росли две молоденькие осины, последние недели в Приречье было спокойно, но сердце почему-то ныло.