Цена спокойствия
Шрифт:
— Вот ещё, завтра тут корячиться! Да работы на десять минут осталось.
Таня умилилась — только что дочка фыркала, не хотела помогать и вела себя, как избалованная обезьянка, а спустя всего несколько минут превратилась в ответственную и работящую барышню. Взрослеет.
Чувство тревоги притупилось.
— Мирона и Костика я всё же пришлю.
Знахарка отправилась к пациенту.
Благодаря заспанным братьям дело было сделано очень быстро. Правда, не за десять минут, а за двадцать. Уже во дворе вымыли яблоки в корыте, высыпали их на старую льняную простынь для просушки, загнали кур и индоуток в сарай, чтобы не поклевали плоды. Мужики, притащившие пациента, не стали дожидаться окончания операции всей компанией, поэтому на лавке у больницы сидел лишь один дядя Рома. Дети не обращали на него внимания — на этой лавочке очень часто посиживали нервные люди. Пока мама оперировала, а отец и Илона ассистировали, младшие Бондаренко немного поиграли в жмурки, а потом мальчишки ушли в сарай-мастерскую — они с недавних пор увлеклись резьбой по дереву и уже который день делали маме подарок на день рождения — набор красивых шкатулок. Настя считала это уважительной причиной для отлынивания от кухни, поэтому спокойно принялась за работу сама. Слазила в подвал, набрала в миску малосольных огурцов и решила, что вполне справится с более сложным, чем жареная картошка, блюдом. Вытащила из морозильника зайчатину, всунула её в микроволновку, чтобы оттаяла, взяла лопату, ведро и пошла на огород — ей нужны были картофель, лук и морковка.
Когда ведро наполнилось овощами, девочка совсем рядом услышала жалобный плач. Воткнув лопату в землю, она осторожно приблизилась к забору.
Огород тоже был защищён сеткой-рабицей, правда здесь ещё имелись и ворота, чтобы на участок мог заехать мини-трактор или лошадь. Настя остановилась в двух шагах от ограждения и вытянула шею.
Сразу за вешками сидела пухленькая девочка и шмыгала носом. Заметив Бондаренко, малышка басовито заревела, неуклюже встала и сделала шаг вперёд. Вернее, попыталась — едва босая пятка коснулась земли, девочка взвизгнула и плюхнулась на попу:
— Бо-бо! Ика бо-бо! — слёзы потекли с утроенной силой.
— Эй, малявка, ты что там делаешь? — Настя прекрасно знала, что нечисть может принимать любой вид, поэтому помогать не спешила, хотя подбежать и утешить очень хотелось.
Девочка ничего не ответила, а продолжила плакать, пытаясь вывернуть ножку так, чтобы рассмотреть подошву.
— Где твои родители? Почему ты одна? Почему за защитной бороздой?
Дочь знахарки сыпала вопросами, на которые девочка в силу возраста всё равно ответить не могла. Все предостережения учителей и родителей буквально растворялись в чужих слезах.
В конце концов, Настя рискнула и вышла за ворота, но вплотную к вешкам всё же не подошла, остановилась чуть поодаль.
В Приречье было много детей. Совсем маленьких Бондаренко знала очень плохо — кто же будет рассматривать мелюзгу, которая ещё разговаривать толком не умеет. Но эта казалась знакомой.
Малышка стала реветь чуть тише. Она с надеждой смотрела на старшую девочку.
— Как тебя зовут?
— Ика! — неожиданно чётко ответила малышка и шмыгнула носом. Разрывающий душу плач прекратился — его сменили всхлипывания и вздохи.
— Лика? — Настя, наконец, её узнала — дальше по улице недавно поселилась семейная пара с двумя детьми, и забор на задворках участка обновить ещё не успели — кое-где старый штакетник сгнил и обвалился.
Всё стало ясно. Не доглядели за младшей, вот она и пошла гулять. Малыши ведь не понимают, что такое опасность.
— Покажи ножку.
Ребёнок послушался. Настя подошла чуть ближе, наклонилась, присмотрелась и увидела припухлость, а в ней хорошо заметное жало.
— Эх, ты. Кто же на пчёл наступает?
— Ика бо-бо, — доверительно сказала соседка.
— Давай руку, я тебя перетащу сюда, а потом мы уберём каку, которая делает бо-бо, и я отведу тебя к маме.
— Маму юю!
— Точно. Давай ручку.
Настя не собиралась заступать за вешки. Да и Лика годам к четырём будет понимать, что гулять за деревней без взрослых нельзя.
Она всего лишь протянула руку за защитную борозду. Но этого оказалось достаточно. Лика с неожиданной силой дёрнула, и Бондаренко-младшая упала, оказавшись вне безопасной территории.
— Папа вроде умный, мама тоже ничего. В кого ж ты такая дурочка уродилась? — проблеяла «малышка».
Глава 5.2
Настя резво вскочила, но вырваться не смогла — лохматая лапа держала крепко. Внешность «малышки» поплыла, рост увеличился, а вместо детского личика появилось ухмыляющееся свиное рыло. Спустя несколько секунд от Лики не осталось и следа.
Настя задрыгала ногой, попыталась пнуть Веню промеж лохматых ног, но не попала. Завизжала, извернулась, впилась зубами в держащие её пальцы.
— Ай, бешеная!
Веня стряхнул девчонку с себя, и она обязательно бы успела сбежать, если бы не кровь нечистого. Губы защипало, во рту разлился гнилостный, мерзкий привкус, а в ушах зашумело. Из-за неожиданного ощущения Настя замешкалась буквально на секунду, но этого хватило, чтобы чёрт перехватил её другой рукой.
— Поспи лучше. Маленьким девочкам в Вырае надо спать, — чёрт шлёпнул лапой по лбу Бондаренко, она тут же закатила глаза и отключилась.
Козлоногий пошарил лапой в своей шерсти, вытащил ключи непонятно откуда, стиснул брелок. Совсем близко послышался приветливый писк сигнализации. Трухлявый пень в паре метров от защитной борозды превратился в шикарный внедорожник и подмигнул хозяину фарами. Веня запихнул девочку на заднее сиденье и сел за руль.
Дядя Рома и мальчишки, прибежавшие на крики Настасьи, не успели совсем чуть-чуть. Автомобиль развернулся и резво понёсся к берегу, в сторону Занозы — небольшой рощи на берегу, покрытой туманом.
Мужчина бросился вдогонку, но, конечно, почти сразу безнадёжно отстал.
Ведьма сидела в кресле у окна и читала роман, который перед эпидемией в благодарность за помощь подарил хихитун. Нечистые знали, что для Марины книга — лучший презент. Вот и тащили всё подряд — от древних фолиантов до порнографических рассказов.
На мягкой обложке широкоплечий, длинноволосый брюнет, облачённый в распахнутую белоснежную рубашку и чёрные кожаные брюки, страстно припадал губами к шее блондинки. Красавица томно закатывала глаза и улыбалась. Бретелька кружевной сорочки спадала с хрупкого плечика, вокруг буйствовали розы и море. Сычкова поначалу хотела отправить любовную историю в печь, но затем пролистала начало и неожиданно увлеклась.
«Грубый пират одним рывком сорвал с Терезы платье, оставив лишь корсет и нижнюю юбку.