Цена твоего молчания
Шрифт:
Скривилась, будто лимонного сока залпом глотнула. От Енота это не укрылось, да и не старалась я особо. Только встретила уверенно прямой злой до ярости взгляд, еле сдержавшись, чтобы не сплюнуть уроду под ноги. Что за человек, ничего его не берет! Ни прямой посыл, ни косвенный!
— Да нет, Егор, она не «такая», — отзывается друг с такой издевкой, что хватило бы на всю толпу, которая сейчас слушала внимательно, стараясь не пропустить ни слова из разыгрываемого Пашкой представления, — вот мы с тобой «такие»! А она — не «такая»! А святой воды не припасли,
Последняя фраза адресована мне. И это становится последней каплей. Больше ни видеть, ни слышать друга я не хочу. И в груди разливается какое-то брезгливое разочарование, что думала о Пашке намного лучше, чем мне бы следовало. Потому что этот цирк характеризовал его с той стороны, которой он мне за все эти годы ни разу не демонстрировал.
А зря.
— Все, хватит, Паш, — произношу тихо, отступая на полшага и натыкаясь на Вову, который стоял сразу за моей спиной, молча взирая на все это безобразие. И больше всего на свете я была ему благодарна именно за это молчание, — если тебе нравится здесь, это твой выбор. Видимо не большее, чем скакать клоуном перед этими «друзьями», ты не способен. Жаль, что наша дружба не стоила одного-единственного разговора с глазу на глаз. Будь счастлив.
Я разворачиваюсь, заставляя Вову устремиться за мной. Изо всех сил стараясь прогнать подкатившие к векам слезы. В душе больше всего сейчас желая оказаться дома, в своей уютной и закрытой от всего мира комнате. Чтобы забраться с головой под одеяло и позволить себе побыть слабой. Позволить себе пережить потерю лучшего друга и очиститься морально от всей этой грязи, которую Пашка заставил меня хлебнуть минуту назад…
Но отойти мы успели едва ли на два десятка шагов, когда резкий рывок за свободный локоть заставил меня развернуться с негромким возгласом.
— Стой, — передо мной стоял злющий Пашка, — мы не договорили!
— Отпусти ее! — гневный рык Вовы и мой локоть отпускают, хотя друг даже не посмотрел в его сторону.
— По-моему, ты все сказал, — отвечаю тихо, спокойно встречая его взгляд. Мне надоело мучиться догадками. И желание выяснять что-либо тоже пропало. Хотелось просто уйти, но Пашка не позволил, решительно заступая дорогу.
— Нет, не все! — шипит рыжий в ответ, сжимая кулаки, — не все!
— Так надо было говорить, Паш, — пожимаю в ответ плечами, — а не красоваться перед Енотом и Никочкой. Глядишь, толку больше бы было…
— Кто бы говорил, — перебивает он меня, зыркнув таким взглядом на брата, что меня дрожь пробрала. Симпатией тут даже отдаленно не пахло, — сама-то вон, с сопровождением пришла! А чего не одна? Или теперь вы одно целое? Неразделимое-вечное? Так совет вам и любовь, Насть! Зачем тебе я?
Мне показалось, что он с трудом сдерживается, чтобы не вцепиться мне в плечи. Даже инстинктивно дернулась назад, но друг лишь сжал в кулаки ладони.
Но расслабиться у меня все равно не получилось. Эмоции требовали выхода, нахлынув в тройном размере сразу и стирая мнимое спокойствие. Я машинально повторила позу парня, дав волю чувствам и прекращая даже попытки сдержаться.
— Да что ты несешь, Паш? С каких это пор дружба с тобой стала исключительным правом? Или мне теперь шарахаться от всех, чтобы ты вдруг не обиделся? Так разберись сначала со своими тараканами!
— Да я разобрался, Насть! В чем проблема-то? Живу, никому не мешаю!
— Да, оно и видно! А что, получше, чем Борщевский с Никочкой компании не нашлось? Раскрой глаза, Пашка! Они тебя используют! Вспомни, в школе же так и было, для Енота все люди — марионетки! Неужели это именно то, что тебе действительно нужно?
— А тебе-то какое дело, Настя? — Пашка нависает надо мной всклокоченным зверем, но мне не страшно. И даже присутствие Вовы отодвигается на второй план, вытесняясь из сознания происходящим, — я же не лезу в то, что ты променяла меня на брата! Или тебя задело, что теперь я не бегаю за тобой, как привязанный?! Так тут никто не виноват, кроме тебя самой! И другие девушки, в отличие от тебя, куда понятливее и глазастее! И для них я не удобный и бесполый «рыжий», который безропотно бежит по первому зову!
Это прозвучало настолько невероятно, что я опешила. Даже клокотавшие в горле раздражение вкупе с обидой куда-то делись под гнетом невероятной догадки, в которую никак не получалось всерьез поверить.
Да быть этого просто-напросто не могло!
Не с ним!
Не могла же я быть настолько слепой!
Но он же никогда не давал даже повода! Даже крошечного намека не было!!!
— Пашка…
Голос Владимира звучит глухо, но Пашка вздрагивает, как от удара.
— Предатель, — выдыхает так, что у меня внутри все переворачивается, — я тебе верил. А ты…Иуда.
— А ты дура, Настя, — бросает уже мне, отступая и устало прикрывая глаза, жестко проводя ладонью по лицу, — я столько времени ждал, что ты поймешь. Оценишь. Почувствуешь то, что чувствовал всегда к тебе я. А ты, как обычная ш… Запала на первого встречного, просто потому, что он загадочный, взрослый и катается на классном байке…
— Не смей, — угрожающе рычит Вова, расправляя плечи и делая шаг вперед, но Пашка вдруг грустно улыбается, глядя мне в глаза. На миг, но все же.
А затем, словно ничего и не было, его лицо вновь искажается гримасой ехидной иронии и злобы.
— Да пошли вы…
И он уходит…
Туда, где Енот. И Никочка.
Оставляя меня, практически раздавленную сказанным и открывшимся. Той самой правдой, которую я так стремилась выяснить, и которую теперь оказалась не в состоянии осознать и принять.
— Прости, я хотел тебя остановить, — пробормотал Вовка, отворачиваясь от фонтана и растерянно почесав шею, — не успел. Он сам на себя стал не похож с этой компанией…
— Так ты знал? — еще одна новость, от которой чуть было не подкосились ноги. А ведь я спрашивала его…спрашивала о Пашке! И он отводил глаза…и говорил, что ничего не знает…выходит, врал? Или недоговаривал, как и Пашка?