Цена твоего молчания
Шрифт:
— Я пробовала, но в деканате только развели руками — мест слишком мало, иногородним не хватает. А уж с городской пропиской…
Снова глоток и гримаса. Какая же гадость этот ваш витаминный порошок…
— А если напрямую с комендантом? — оживился Вова, подходя ближе и садясь рядом на постель, — ведь только он заведует местами и заселением! Один раз дать «на лапу» и жить потом, как все!
— Ага, — усмехнулась я на всплеск чужого энтузиазма, — а потом неожиданная проверка, или кто-нибудь из «доброжелателей» пожалуется. И снова сумки с переездом? Жить, как на «пороховой бочке» немногим лучше, чем тут.
Я понимала, что он хочет помочь. И один этот факт заставлял
— Да уж…
— Ну, как есть, — осталось еще два глотка, и я собиралась с силами для последнего рывка. Хорошо, что это суточная доза! Больше одной такой пытки в день не выдержала бы.
— А родственники? — неожиданно раздалось сбоку, прервав мои попытки впасть в транс.
— Какие родственники? — не поняла я вопроса, мыслями убежав слишком далеко, чтобы сразу вспомнить, о чем шла речь.
— Хоть какие-нибудь, — развел руками Вова, — неужели никого, кроме мамы нет?
— Нет, — я резко выдохнула и в один прием заглотила остатки жидкости, на миг задохнувшись от спазма, стянувшего челюсти. Но, похоже, это сыграло определенным катализатором, натолкнув на давно забытое, — хотя… Есть. Точнее, была.
А наткнувшись на непонимающий взгляд парня, пояснила:
— У отца была сестра. Точнее, есть. Наверное. Черт! — звучало полнейшей ерундой. Пришлось сделать паузу, чтобы продолжение оказалось более информативным, — в общем, до гибели отца к нам часто приезжала в гости его сестра. Она жила где-то рядом со столицей, точно город уже не назову. Так вот я ее прекрасно помню — Татьяна, а она просила называть ее по имени, без всяких «теть», была чуть младше отца, хотя и очень на него похожа. Мне она очень нравилась, и я всегда с нетерпением ждала ее приездов. И дело было не в подарках, хотя их она привозила множество, а в какой-то ауре уюта, который ее окружал. Мать говорила, что она нянчилась со мной, потому что у самой ни мужа, ни детей не было, но я не верила…любила ее очень, несмотря на то, что маме она не очень нравилась…
— И что случилось? — тихо поинтересовался Вова, когда я замолчала, затерявшись в воспоминаниях. Он придвинулся чуть ближе и теперь его бедро прижималось к моему, согревая.
— Не знаю, — пожала я плечами, стараясь сделать голос как можно равнодушнее. Даже не ожидала, что образ Татьяны вызовет такой шквал забытых эмоций. И недоумение, как и в тот памятный день, жгло изнутри, не находя выхода, — точнее… в общем… в день похорон отца я очень ждала ее. Думала, что вместе нам будет легче, что поддержка семьи — самое дорогое, что может быть… Но она ко мне и матери даже не подошла. Только попрощалась с братом у могилы, посмотрела на меня и ушла. Даже на поминки не осталась. Я хорошо запомнила, как мать потом говорила, что Татьяна считает нас виноватыми в гибели отца. Что обещала отобрать наследство и что мы ничего не заслужили после такого. Что мы ей больше никто.
Голос едва не дрогнул, пришлось сделать небольшую паузу. Вздохнула, а затем решительно встала и подошла к столу. Стакан с негромким стуком приземлился на столешницу, разбавляя повисшую неприятную тишину.
— Впрочем, мать, скорее всего, говорили правду. Ведь после того дня Татьяна ни разу так и не напомнила о себе.
— А ты сама с ней связаться не пробовала?
Хм…
Вопрос парня застал по-настоящему врасплох. А действительно, я ведь ни разу после не пыталась ни написать, ни позвонить, хотя номер телефона тетки у меня точно был. И, к великому сожалению, потерялся, когда тот старый, первый мой «школьный» телефон неожиданно перестал включаться.
— Не пробовала, — ответила куда спокойнее, чем чувствовала, — а зачем? Она взрослый человек, это ее решение.
Но Вова оказался упорен. Потянувшись ко мне, он мягко взял мою руку, притягивая к себе и заставляя сесть обратно на кровать.
— А вдруг все не так? — так и не выпустив мою кисть, он принялся задумчиво поглаживать ее, — вдруг, что-то случилось. Что-то, чего ты просто не знаешь? Ведь не мог человек столько лет притворяться, чтобы потом одним махом все разрушить?
— Ну, не знаю, — выдала спустя полминуты. Парню удалось заронить сомнения, открывая ситуацию совсем под другим углом.
— А что с наследством? — он изменил тему так резко, что я почувствовала легкое головокружение, — суд состоялся?
— Нет, — покачала головой, старательно вспоминая тот период, — никаких судов. Мы с матерью просто сходили к нотариусу…вроде, все.
От водоворота мыслей в голове зашумело, а виски заныли, обещая скорую головную боль. Тело, бросившее все силы на борьбу с болезнью, интенсивную интеллектуальную работу не оценило. Я устало положила голову Вове на плечо, прикрыв глаза.
— Не сходится, — тихо протянула, вздохнув.
— Не сходится, — эхом откликнулся Владимир, чуть прижавшись щекой к моей макушке. А спустя пять ударов сердца добавил, — думаю, что еще не поздно все выяснить. Ведь ты не теряешь ничего…а вот если получится…
От одной мысли про «получится» стало страшно. Причем страх этот был какой-то двоякий, неоднородный. Потому что наряду с боязнью услышать нелицеприятную и жестокую правду, появилась надежда обрести ту, по которой я так отчаянно скучала после смерти отца. И ужас того, что надежда не оправдается был сильнее, чем если слова матери найдут свое подтверждение.
Впрочем, выбор оказался очевиден, несмотря на кажущиеся сомнения.
И через четверть часа, когда меня заботливо уложили в постель, позволяя отдохнуть, в голове оформился план действий.
Оставалось только надеяться, что Татьяна никуда не переехала…
А утром в воскресенье я неожиданно обнаружила, что почти выздоровела. Вот так бывает — вчера сопли, слезы, кашель с выплевыванием легких, а сегодня рраз, и просыпаешься бодрым и свежим, словно ничего и не было.
Проснулась я рано — часы показывали без семи минут восемь. Просто безжалостная цифра для студента в заслуженное воскресенье. Но мне впервые не хотелось кого-нибудь убить с особой жестокостью за столь раннюю побудку. Во-первых, пришлось бы делать тогда харакири самой себе, а во-вторых… Во-вторых чувствовала себя просто необычайно прекрасно — бодрой, отдохнувшей, полной сил и желания переделать тысячу и еще одно дело, может быть даже заняв их у окружающих, если своих не хватит.
Вова накануне ушел снова поздно. Мы смотрели все части «Матрицы» — эту знаменитую сагу я тоже не видела по понятным причинам. Стоит ли говорить, что мой восторг зашкаливал? Я смотрела на экран, боясь лишний раз моргнуть, чтобы не пропустить что-то интересное, едва ли слышала комментарии парня, а в некоторых особенно «острых» моментах вздрагивала, неосознанно вцепляясь пальцами в мужскую футболку. Вова не возражал, только посмеивался, еле заметно поглаживая меня по спине.
Я снова полулежала у него на груди, удобно устроившись под обнявшей меня рукой. Владимир сидел, подложив под спину мою подушку, и стойко терпел мой кашель и то, что я наверняка отдавила ему весь бок. Но жалоб никто не предъявлял, поэтому моя совесть нагло молчала, наслаждаясь вместе со всем организмом. И я как никогда была уверена, что именно этот вечер закончится иначе, чем предыдущие, но…