Цена войны
Шрифт:
– Знаю. У нас нет столько времени. Через четыре дня начнется война.
– Через четыре дня?!
– Да. Личное решение Императора. Совета не было.
– Император спятил…
– Давай не будем об этом здесь, – прервал ее Аймон.
– Как угодно…
Аймон на некоторое время задумался.
– Придется вытаскивать нашего связного. Держи, – он подал ей бумагу. – Будешь тыкать это в лицо всем жандармам, если они начнут мешаться.
– Но ведь это их дело. Они могут и не принять.
– Тогда скажи им, пусть свяжутся с фон Бистом, я все улажу. Иди. И не забудь – на тебе еще кассета.
– Я
– Хорошо. Запомни – через четыре дня война.
Эльза опять слегка поклонилась и вышла.
Война. Через четыре дня! Это было безумием. Но не обсуждать, так не обсуждать. У нее сейчас другая задача. Ей нужно закончить слежку и записать кассету, а затем разобраться с проклятым контактом. Угораздило же его вляпаться!
Девушка вышла на улицу. На глаза ей сразу попала пара, которая гуляла с фотографом. Эльза не отличалась сентиментальностью, но парня ей стало жалко: его, скорее всего, призовут и беззаботная счастливая жизнь оборвется. Она встала на углу дома, рядом с дворцом, ожидая кое-кого. Этим кем-то был князь Людвиг фон Бист.
***
Фон Бист направился в свой кабинет и сделал несколько важных звонков. Одним из них был разговор о дальнейшей судьбе барона Ривена де Криона, которого вчера арестовали по обвинению в шпионаже. Завтра «крот» подвергнется допросу, но сейчас дело куда более важное занимало мысли князя.
В сопровождении жандармов Людвиг фон Бист вышел из дворца и сел в экипаж, думая о предстоящей встрече. Он взглянул в окно – его внимание привлекла фигура в черном плаще. Но экипаж повернул за угол, и она исчезла из поля зрения. Кто это мог быть? Размышления Высшего Жандарма прервало сообщение Имперской Вещательной Сети[9] по громкоговорителям, развешанным на каждом столбе:
– Внимание! Внимание гражданам Эи! В последнее время участились случаи нападения на мирных граждан с целью грабежа или убийства! Если вы заметили подозрительную или подозрительных личностей, стали свидетелем нападения или же подверглись нападению – не паникуйте! Не предпринимайте самостоятельно никаких действий! Обратитесь на Пост Третьего Корпуса или подойдите к ближайшему жандарму! Повторяю! Не предпринимайте самостоятельно никаких действий! Обратитесь на Пост Третьего Корпуса или подойдите к ближайшему жандарму! Жандармы обеспечат вам безопасность! Слава великому Императору!
Фон Бист знал, какое сообщение прочтет диктор, ведь он сам его написал и результатом остался доволен. Многие из доносов можно было использовать в работе его Первого Корпуса. Но вдруг он вспомнил о таинственной фигуре, которую никак не мог выбросить из головы, и вновь погрузился в раздумья. В этот раз в чувство его привел жандарм:
– Князь?
Фон Бист поднял голову.
– Мы приехали.
– Хорошо, – он вышел из кареты. – Вы свободны.
Кучер стегнул поводьями лошадей, и экипаж устремился прочь. Проводив его взглядом, фон Бист направился в Центральный парк, красота и спокойствие которого не могли сравниться ни с чем. Некоторые верили, что земля парка наполнена древней магией – потому он был столь умиротворен. Для князя это всегда звучало смехотворно. Но тот факт, что здесь действительно царило какое-то странное миролюбивое состояние, он отрицать не
Фон Бист медленно шел к месту встречи, ноги сами не хотели торопиться. Наконец, он оказался у скамьи под сигмусовым деревом[10]. На ней сидел молодой человек, одетый в мундир жандарма Второго Корпуса. Он был высокого роста, с очень приятным, ясным и красивым лицом. Огюст Жавинт. Князь с улыбкой протянул ему руку:
– Здравствуй, Огюст.
Молодой человек поднялся.
– Здравствуйте, князь.
– Как ты себя чувствуешь? Я слышал, твоему отцу нездоровится?
– Да, но лекарь уверяет, что пока ему ничего не грозит.
– Хорошо. Как тебе столица?
– Неплохо. Если честно, ожидал несколько иного.
– Иного? Что же тебя так расстроило?
– Как-то тут… неспокойно, что ли. Все напряжены, будто чего-то боятся. Или ждут чего-то страшного. Разве что здесь приятней, – задумчиво произнес Огюст, разглядывая деревья.
– Хм… – улыбнулся князь. – Я думаю, это ложное впечатление. Ты привык к другой обстановке и теперь тебе кажется все несколько враждебным. Уверяю тебя, у нас в столице царит замечательное настроение, просто некоторые люди относятся ко всему чересчур серьезно.
– Что ж, возможно вы правы, мне нужно привыкнуть.
Долго Фон Бист показывал юноше город, и только к вечеру они подошли к поместью. Огюст был впечатлен внутренним убранством дома. Огромные залы трехэтажного особняка сияли роскошью и богатством. Сказочно дорогие скульптуры, картины лучших художников Феррассеса, позолоченный орнамент, серебрянные столовые приборы, одетые по последнему писку моды слуги. Все в доме обязано было восхищать гостя. Но то, что он увидел потом, затмило даже красоту поместья. Князь повел его в сад, не менее прекрасный, чем Центральный. В самой его середине находилась небольшая беседка с накрытым столиком. Огюст чуть не открыл рот от изумления. Внутри беседки стояла девушка, с нетерпением ожидающая чего-то, в белоснежном платье, широкой шляпе, сдвинутой чуть набок, и длинных перчатках. Золотистые локоны спадали на ее плечи, а когда она подняла взгляд, Огюст увидел сияющий глаза цвета морской волны.
– Позвольте представить, – гордо произнес фон Бист. – моя дочь Жаннетт.
Девушка подняла руку и на мгновение прикрыла глаза[11].
– Огюст Жавинт, – юноша улыбнулся и медленно поклонился.
Все вместе они прошли в беседку и сели за стол. Почти сразу же подскочил слуга:
– Князь, вам сообщение.
– Да, спасибо, – ответил фон Бист. – Что ж, работа не ждет. А вы пока пообщайтесь, – улыбнулся он и направился в сторону дома.
Молодые люди переглянулись. Ненадолго повисла тишина. Прервала его Жаннетт:
– Я… даже не знаю с чего начать.
– Если честно… я тоже.
Они вновь замолчали.
– Ну… Вы тут родились? – наконец спросил Огюст.
– Да, я редко уезжала из Эи. В основном из-за отца. Работа не ждет! Как он всегда повторяет, – она сделала паузу. – А вы?
– Я из Феррассеса.
– Из Феррассеса? Я слышала, это прекрасный город.
– Да, он замечательный. Такой архитектуры как там нет нигде.
– Я еще слышала, что Феррассес – родина автоспорта.
– Да! Олин Эмпель родом из Феррассеса. Вы когда-нибудь были на гонках? – с воодушевлением поинтересовался Огюст.