Ценный подарок (сборник)
Шрифт:
Он выдержал паузу:
— Интриги.
Вскоре после этого он распрощался и ушел.
— Знаешь, Толя, — виновато сказала Катя, — как-то неудобно получилось. Он обидится и не придет больше к нам.
— Придет, — сказал я противным голосом. — Мне кажется, что он приходит ради тебя.
— Глупенький, — засмеялась Катя, почувствовав в моем голосе пещерную ревность. — Он посещает нас, чтобы два раза в месяц вкусно поесть. Бедный, он — холостяк.
Слова «холостяк» мы не нашли в «Энциклопедическом». Наверное, составители словаря рассчитывали
Сам по себе
Друзья и ближайшие знакомые знают, что всем в нашем доме распоряжается Катя.
Я, как английская королева, царствую, но не управляю. Сказать по правде, это очень удобно. Зачем думать о том, какой костюм шить — синий в полоску или коричневый в клеточку, хлопотать, где найти мастера, который идеально сошьет пиджак на мою совсем не идеальную фигуру. Все это успешно выполнит Катя, а мне остается только прийти на примерку и выслушивать указания: «Не горбись!.. Разверни плечи!..» Это, конечно, нелегко, но чего не сделаешь ради любимой жены.
Некоторые говорят, что в нашем доме не чувствуется моего присутствия. Какой вздор! Я не бесплотный дух. Я сижу за своим письменным столом, свет на который падает справа. Так не очень ловко, но Катя уверяет, что это полезно для глаз. Я лежу на постели у самой стены. Конечно, я предпочел бы примоститься с другой стороны, где больше воздуха, но Катя боится, что там я простужусь.
В одной из комнат расположились полки с книгами. На самом верху — литература, которой мне приходится пользоваться чаще всего. Мне казалось, что эти книги следовало поставить на нижней полке, но Катя сказала:
— Толя, ты совсем непрактичен и не знаешь людей. Мало ли кто из твоих приятелей может захватить эти материалы.
— Катя! Как ты можешь подозревать моих друзей в аморальных поступках?! — возмутился я.
— Я никого не подозреваю. Но я знаю, как рассеянны вы, научные работники. Вспомни, сколько раз ты забывал свои очки в самых неуместных местах или приносил домой чужие. Ты понял меня?
Книги, которые должны были находиться у меня под рукой, стояли на верхней полке. Постепенно я привык к этому и пользовался лестницей. Однажды я кувырнулся с нее, но все кости остались целы, а шишка на голове не имела значения.
После этого Катя сама доставала книги с верхней полки. Подумать только, на что способна заботливая жена!
Как-то мой сослуживец Погарский сказал:
— Не пойму, что ты за экземплярус. На работе — как кремень, а дома — губка.
— Как же иначе? — спросил я. — Представь, если на работе я буду губкой, а дома кремнем… И потом, Катя всегда права.
— Всегда? — вытаращил Погарский черные, как маслины, глаза. — Нет, у тебя семейный гипноз.
Вскоре после этого Катя уезжала в командировку. Наш Витька со студентами и доцентами трудился в передовом колхозе. Я остался один.
— Веди себя так, будто я здесь, с тобой, — сказала Катя, — я оставлю тебе небольшую записку.
Катина инструкция, исписанная мелким почерком,
Мы с Катей ровесники, но почему-то она всегда говорит о моем возрасте.
Вечером на вокзале Катя сказала:
— Будь умницей. Приеду послезавтра вечером. Не вздумай встречать меня, ты непременно перепутаешь расписание поездов, и не забудь на ночь выпить кефир. Он стоит в холодильнике.
Вернувшись домой, я зажег свет во всей квартире, забыв, что Катя строго экономила электричество. Но все равно было пусто и одиноко. Долго без всякой цели я бродил по комнатам, пробовал читать, но книги, нужные мне, находились на верхней полке, а пользоваться лесенкой я не решался. Было бы по меньшей мере бестактно встретить со свернутой шеей любимую жену.
Холостяцкая тоска охватила меня, и, не зная, как с ней справиться, я лёг спать в десять часов вечера.
Утром я проснулся с болью в левом боку, кашель залпами разрывал легкие. Наверное, потому, что — вопреки указаниям Кати — забыл выпить на ночь кефир.
Все лампы в квартире были включены, а в ванной перегорела. Я брился в темноте безопасной бритвой, и лицо мое покрылось шрамами.
Идти на работу в таком виде я не мог, а как раз в этот день нужно было завершать квартальное задание. Я позвонил в отдел и попросил, чтобы ко мне пришли с документацией старший архитектор Станислав Васильевич Дыроколов, конструктор Виктор Павлович Погарский и копировщица Танечка, которую мы за пристрастие к иностранным вещицам называли Танечка-импорт.
Увидев мое исполосованное лицо, сослуживцы с минуту молчали, забыв поздороваться, потом Погарский захохотал:
— Приветик! Кто это тебя так?
Сухой и мнительный Дыроколов с неприязнью посмотрел на него:
— Оставьте ваши шутки, Виктор Палыч. Я недавно читал в журнале «Здоровье», что малейшая рана на лицевой части вызывает заражение крови. Нужно немедленно вызвать специализированную бригаду «Скорой помощи».
Танечка, покраснев, отчего она всегда делалась еще привлекательней, робко сказала:
— Извините, Анатолий Николаевич, можно, я позвоню своей подруге? Она только что вернулась из туристской поездки в Рио и привезла мазь, которая исцеляет даже от укуса кобры.
Терпеть не могу лечиться у врачей, а домашние лекари вызывают у меня приступ зубной боли.
Задание, которое мы завершали, было сложным. В служебной обстановке оно потребовало бы не меньше двух дней, а здесь мы закончили его в течение четырех часов. Танечка не бегала каждые пятнадцать минут звонить по телефону. Дыроколов не выходил беспрерывно курить, нарушая заветы своего любимого журнала, Погарский не шатался по комнатам, рассказывая анекдоты.