Ценный подарок (сборник)
Шрифт:
Я записал его в свой рабочий блокнот, где были расчеты и схемы, и попросил:
— Разреши теперь мне.
Катя с великодушием жены и библиографа согласилась.
Я раскрыл словарь, ткнул пальцем в первое попавшееся слово, выпало:
— «Куки-чины, — группа родственных народов (манипури, мейтхеи, чины, душей, тхадо)».
Не знаю почему, но я рассмеялся. Катя осуждающе произнесла:
— Как тебе не стыдно быть великодержавным шовинистом? Откуда у тебя это?
Я покраснел,
Затем попеременно мы вылавливали слова одно за другим. Попадались и совсем незнакомые, как: «Аристоник, внебрачный сын пергамского царя Евмена», «Гранд-рапидс, город на севере США», «Кетцаль, птица отряда трогонов», были и такие, как «море», «восток», «денница». Я радовался им, как старым друзьям.
Вдруг Катя отчаянно схватилась за голову:
— Ой, как же это я? — И убежала на кухню.
Она появилась скоро. Лицо ее было полно мировой скорби.
— Девочка, что случилось? — спросил я, позволяя себе такую сентиментальность только в драматические минуты нашей жизни.
— Он выкипел, — еле выговорила Катя.
— Чайник, — догадался я, — не нужно волноваться, со мной это часто бывает.
— Суп, такой суп! — чуть не рыдала Катя.
Нужно было успокоить ее, и я сказал:
— Суп вовсе не так уж обязателен для человеческого организма. Сейчас мы посмотрим, что пишется по этому поводу в словаре.
Я открыл словарь на букву «с».
«Суховей, сухонос, птица отряда гусеобразных. Сухраварди Шахид, премьер-министр Пакистана в 1956—57 годах».
— Толя, — весело рассмеялась Катя, — ты ищешь слово «суп», но это же не поваренная книга.
— В Энциклопедическом словаре должно быть все, — твердо сказал я. — По-моему, суп для человечества важнее, чем какой-то премьер, который продержался на своем посту всего один год.
— Из-за супа не стоит сходить с ума, — сказала Катя, — у нас еще есть жаркое.
Жаркое подгорело, но мы расправились с ним быстро, стремясь приняться за словарь.
Спать мы легли поздно. Проснувшись в середине ночи, я обнаружил, что Кати нет рядом. Подождав немного, я натянул брюки и, не найдя ночных туфель, отправился на поиски Кати босиком. Я нашел ее в столовой. В одной рубашке и тапочках она сидела у журнального столика. Перед ней лежал Энциклопедический словарь, освещенный лампочкой торшера. Она была прекрасна. Никогда еще я не видел такого сочетания физической и интеллектуальной красоты. Как завороженный, я смотрел на нее, пока не вспомнил, что это не посторонняя женщина, а моя жена.
— Катя! — вскричал я. — Разве можно так, ты простудишься.
Она посмотрела на меня затуманенным взором и потом, взглянув в словарь, глухо сказала:
— Зачем
Я принялся уговаривать ее, что уже глубокая ночь. Я приводил десятки аргументов, но мое красноречие оказалось бесплодным. Я решил провести ночь здесь с нею, как вдруг она увидела мои босые ноги.
— Ты простудишься, у тебя будет грипп, коклюш, бронхиальная астма, воспаление легких, радикулит. Иди спать!
— Только с тобой!
Страх перед моими болезнями оказался сильнее моего красноречия. Катя пошла в спальню, захватив Словарь, и там положила его на тумбочку перед кроватью.
Целую неделю мы с Катей жили, так сказать, без отрыва от Словаря. Мы не смотрели телепередачи, не читали книги, отказывались от встреч со знакомыми. Катя свела до минимума телефонные разговоры с подругами. Зато мы узнали много слов и понятий. К началу второй недели словарная лихорадка спала и жизнь вошла в свою колею, но Катя по-прежнему говорила:
— Словарь — это радость для всех.
Конечно, я соглашался с ней.
Во вторник к нам пришел Георгий Александрович Самовицкий, артист кино и телевидения, увлеченный рассказчик, всегда рассказывающий только о себе. Это был еще молодой, но прогрессивно лысеющий человек, от пяток до темени полный важности. Он говорил, что посещает нас для того, чтобы почерпнуть у меня производственный материал для производственно-лирического фильма «Любовь и сталь». Я подозревал, что он, как писали в старинных романах, неравнодушен к моей жене.
В этот вечер Самовицкий с подъемом рассказывал о своей туристической поездке во Францию. Слушая его, можно было подумать, что эта страна вся состоит из одних магазинов. Катя смотрела на него восторженными глазами. Впервые я почувствовал, что моя семейная жизнь находится под угрозой.
Должно быть, устав от долгого содержательного рассказа, Самовицкий умолк. Катя, стремясь продолжить беседу, сказала:
— Георгий Александрович, не хотите вы посмотреть интересную книгу?
— Пожалуйста, я библиофил, высоко поднял голову Самовицкий, скрывая второй подбородок.
Катя передала ему «Энциклопедический словарь».
— Один том, — снисходительно улыбнулся артист кино и телевидения, — у меня Брокгауз, девяносто три единицы. Ну что же, поглядим.
Перелистывая страницы, он быстро дошел до буквы «с».
— Садовский Пров Михайлович, Садовский Михаил Провыч, Садовская Ольга Осиповна, Садовская Елизавета Михайловна, Садовский Пров Михайлович, — нехотя сквозь зубы цедил он и, перечислив всю династию Садовских, умолк.
— Юрий Александрович, а где же вы? — спросила Катя. — Вы ведь тоже на «с».