Ценный подарок (сборник)
Шрифт:
— В первый раз — в первый класс, — сказал Витя.
Я захохотал недостойно мужа и отца.
Катя покраснела, как девочка.
— Дурни, я же в шутку. Я знаю, что он — большой.
Занятия у Фрагмента начались и продолжались почти до самых экзаменов. Конечно, подробностей у Вити мы не могли узнать, и все-таки однажды я спросил:
— Между прочим, кто твои соискатели, Виктор?
— Та же орда: Мазуркевич, Басистовы, Аристарховы и разные иногородние личности.
Компания неудачников не понравилась
— А как Фрагмент?
— Скала.
Время шло. Мы подали в технологический Витины документы и ждали. Разумеется, отпуска мы перенесли на осень. Катя вела себя сдержанно, надеясь на Фрагмента и на то, что по специальным предметам Витя, как утверждал я, подготовился хорошо. Правда, она похудела, но сослуживцы сказали, что это ей идет. Я придерживался другой точки зрения, но ведь мужья понимают в красоте собственных жен меньше, чем посторонние лица.
За неделю до экзаменов Катя стала нервничать, не хотела ни ходить в кино, ни гулять, хотя погода стояла не по-ленинградски хороша.
Я всячески старался развлечь ее, и ничего не удавалось.
Однажды вечером я сказал:
— Давай погадаем.
— Погадаем, — вздрогнула она, — что за глупости? Неужели ты веришь?
— Конечно нет, но так, в порядке шутки.
— А о чем мы будем гадать?
— О том, попадет ли наш Витя в вуз.
— Какая чепуха! — повела она плечами, которые, на мой взгляд, стали менее привлекательными, чем раньше.
— Ну, просто так, шутки ради, — жалобно попросил я.
— Хорошо, — кивнула она головой.
Другие мужья могут позавидовать мне.
У Кати твердый характер, но она не упряма. В свое время целых два дня я уговаривал ее стать моей женой, и она согласилась.
— На чем же мы будем гадать? — спросила Катя.
— На домино. Я буду вытаскивать, не глядя, косточки, ты объявляй: «чет» или «нечет». Если угадаешь, значит Витька сдаст экзамены, если нет…
— Хорошо, — не дала мне договорить Катя, — иди в его комнату и возьми коробочку с домино, он совсем недавно увлекался этой глупой игрой. Мальчик!
Не прошло и пяти минут, как я вернулся.
— Начали, — сказал я, усадив Катю рядом с собой на диван.
Не глядя, я вынул косточку и зажал ее в руке.
— Чет! — сказала Катя. Я раскрыл руку. Выпало два и два.
— Еще! — потребовала Катя. Я снова зажал косточку в кулаке.
— Нечет.
Выпало пять и четыре.
Мы продолжали гадать. Катя развеселилась, и, как писали старинные поэты, на щеках ее расцвели розы.
Мы так увлеклись гаданием, что не заметили, как в передней хлопнула дверь, и только тогда оторвались от игры, когда в комнату вошел Витя. Он был не один. С ним была какая-то высокая девушка, прямая, как ее русые волосы, потоком льющиеся до плеч.
—
— Лена Плотникова, — протянула девушка руку сначала мне, а потом Кате, смотря на нас веселыми смелыми глазами.
— Плотникова? — удивился я. — Какая приятная неожиданность. Однофамильцы?
Девушка робко улыбнулась, улыбкой, так не вяжущейся с ее смелыми, веселыми глазами, и посмотрела на Витю.
— Жена, — сказал Витя.
Катя, забыв золотое правило Марии Аркадьевны, дрожа как в лихорадке, спросила:
— Что ты говоришь? Как это могло быть?
— Обыкновенно.
— Ну, можешь ты отвечать по-человечески, когда тебя спрашивает мать! — с несвойственной ей резкостью вскрикнула она.
— Дайте я разъясню, — сказала Лена Плотникова. — Знаете, он какой! Познакомились мы с ним на занятиях у Исидора Павловича. Он нас случайно за один стол посадил. Первое время мы не разговаривали, отвечать-то ваш Витя репетитору отвечал, но коротко очень, я даже подумало ла, наверное, у него горло слабое, если он так слова бережет. Потом как-то пошел он меня провожать. Я на Разъезжей улице у тетки живу, она меня к Фрагменту сосватала. По дороге я Витю стала расспрашивать о том о сем, он отвечал вежливо, коротко. Мне это понравилось, наши ребята много пустых слов болтают и сразу рукам ход дают. Постепенно стали мы после занятий с ним гулять, повез он как-то меня залив показывать. Вечер был ясный, тихий, вода теплая, я ее сначала ногой попробовала. Разделись. Я сразу побежала купаться, он остался на берегу, сидит в плавках. Я ушла далеко, плаваю, зову его, он не идет. Тогда я прикинулась будто тону. Он с места сорвался и побежал ко мне. Пока мелко было, быстро двигался, а как до глубины дошел, замер. Я кричу: «Спасай!» Тут он и поплыл.
— Какой кошмар! — ужаснулась Катя. — Вы его утопить могли. Он же не умеет плавать.
— Очень даже умеет! Не стильно, а умеет. Подплыл он ко мне, вытащил из воды и принес на руках на берег. Я упала на живот, бью ногами, смеюсь: «Витенька, это я нарочно!» Он рассердился и… — замялась она, — …ничего, вам можно сказать, вы теперь наша мамочка, — отшлепал меня при людях. Мне и стыдно, и больно — рука у него мужская. После этого случая мы еще больше подружились, а потом полюбились. А если любится, нужно жениться, вот и записались.
— Я не понимаю, — с трудом старалась Катя сохранить свою интеллигентность, — как вы могли, он мальчик?
— И совсем не мальчик, — заиграли веселые искорки в смелых глазах.
— Позвольте спросить, сколько вам лет? — пристально посмотрела Катя на свою нежданную невестку.
— Двадцать исполнилось.
— И вы, конечно, уже были замужем?
— Не была, — твердо сказал Витя.
Стало тихо, как, наверное, бывает в барокамере.