Центумвир
Шрифт:
– Господи, кого я родила... – закатила глаза она.
– Дебила. – Ухмыльнулся Яр под ее суровым взглядом, – что? На этот вопрос тебе всегда так отвечали. Автоматом выскочило.
– Это был не вопрос. – Резнула взглядом, достаточно острым, Яр лишь фыркнул.
– Это хорошо, потому что я соврал, когда отвечал. – Повернул голову ко мне и доверительно сообщил, – на самом деле у нас не было столбовых дворян, профессоров, ученых и интеллигентов. Так что можно сказать, что мы с тобой из одного социального класса, наш брак будет равноценен, моя деревенская любовь.
Хотелось парировать смешно, но там было с матом, а без мата весь цимес терялся да еще тут мать инопришеленца, причем прикольная, надо держать статус, поэтому поразмыслив я произнесла:
–
– О, встретились две ехидны, значит. – Лида довольно улыбнулась,и расслабленно произнесла, – ну, тогда можно сразу по свойски. Алена, прости меня за него. Не было печали, но мне его дали, пришлось работать с тем, что есть. Я старалась, как могла, честно, но он упертый и иногда побеждал мои старания. – С печалью посмотрела на иронично покивавшего Яра, а потом снова на меня с легким интересом спросила, – чем занимаешься, Ален?
– Юрик. Реклама. – Тут же ровно произнес Яр, отпивая чай.
– Слава, Алена умеет разговаривать, если ты не знал, сынок, – с такой знакомой мне иронией посмотрела она на Яра. – Ты иногда хоть затыкайся, тогда много нового узнаешь о людях рядом. И то, что они о тебе думают. Тебе это полезно.
– Иногда она сигнал с базы теряет, я страхую. – Яр откинулся на кресле и улыбнулся мне, метнувшей на него убийственный взгляд.
– Если ты будешь так с ней разговаривать, то умрешь холостым, а я тебя не для этого рожала. – Лида перевела задумчивый взгляд на меня. – Много тебе говорить не буду, раз уж ты с ним, значит, ты нашла в нем неоспоримые достоинства, не знаю, правда, как и с каким трудом тебе это далось, но нашла. Упорная значит, еще один плюс. Я пойду сразу по его проблемам, чтобы предупредить тебя и добиться того, о чем я мечтаю, так что... Он, – кивнула в сторону иронично улыбающегося Яра, – иногда с головой не дружит, бесится часто с пустого места, и надо оставлять его в тишине и одиночестве, он не осознает, что зачастую в своих аффектах сам виноват. Не осознает совсем, ведь не царское это дело – свои косяки признавать. С этим бороться бесполезно, сразу говорю. Еще он ленивый в быту - кран наладить, гвоздь забить, розетку починить, посуду за собой помыть и прочее. Но все умеет, так что не верь, когда начнется «у меня заморское образование, я всю жизнь учился, я не знаю, как с проблемами смертных справляться», прямо мгновенно обрубай и заставляй. Третья его проблема и самая неразрешимая – самооценка для рабов, а я бог и ко мне должны относиться соответственно. Здесь просто молча кивай, пока с него не схлынет галлюцинация, а если совсем берега потеряет, звони мне. И вообще в любой непонятной ситуации – звони мне, я ему всыплю по первое число. Теперь ты, – недовольно глядя на сына скептично приподнявшего бровь, произнесла, – это адекватная девушка. Понимаешь? Адекватная, то есть не такая как ты. И нельзя над ней издеваться, обижать своим придурочным поведением и проверять насколько развито ее чувство юмора. Потому что адекватные люди понимают над чем можно смеяться, а что уже за гранью, а до тебя никак не дойдет. Во всех ситуациях, я буду на ее стороне, потому что я тебя, к сожалению, хорошо знаю и знаю, как людям с тобой тяжело приходится. Если доведешь ее, тебе мало не покажется, потому что я хочу внуков. Вот. Я все сказала. Нет, не все: трех внуков и идите дальше свои карьеры делайте. Теперь все.
– Троих сразу и родим, мам. Прямо завтра, – кивнул Яр. – В обед в роддом приходи, заберешь сразу.
Она попикировались еще немного, я подавилась чаем пару раз, прыснув невовремя. Потом Лида, вздохнув помолчала, побарабанила пальцами, глядя в столешницу.
– Теперь серьезно, – пригубив бокал произнесла она и перевела взгляд на Яра. Очень по особому посмотрела. Давяще серьезно, – у тебя все нормально? – интонация иная, негромкая но... мурашки по рукам.
– Да. – Ровно, спокойно, правдиво.
Помедлила. Пальцы снова стукнули по столу, взгляд изменился и посмотрела на меня.
– Реклама, не завязанная… ни
Я смотрела ей в глаза. Вот откуда у Яра это. Пронзительность взгляда, способнлсть читать по мимике и видеть суть. Только ее сын довел это до совершенства. И она видела, она знала, что я в курсе, кто ее сын. Почему я с ним. Почему он со мной.
– Да, – кивнула я.
Она сглотнула, прикрывая глаза, в которых мелькнула тень облегчения. И повела головой в сторону спокойно глядящего на нее Яра, тихо произнесла:
– Втянул?
Ощущение падения в бездну. Страх неизвестности и того, что я не знаю где предел.
А он усмехнулся, откидываясь на спинку кресла произнес:
– Я же не такой дурак, мама. Но показал. На правую руку ее посмотри. Это осознанно. – Серьезность в прежнюю иронию, в ровном и глубоком голосе эхо смеха, – и это не я предложение сделал. Как Алена падала передо мной на колени с предложением и крышкой от банки с колой, ты бы видела, мам! Ну как я мог ей отказать?
– Можно я его стук… – сквозь зубы начала я, но она уже схватила его за нос и дернула. Хотя рука изначально дернулась отвесить подзатыльник. Прострелило холодом.
Яр поморщился, потирая нос, и перевел тему:
– Чего там по твоей деятельности? Слышал, «Омега» тебя теснит?
– Да прям! – усмехнулась она. – Щенята какие-то вырвались на рынок, и давай галдеть направо и налево как успешно у них все, а сами по уши в кредитах сидят. Офис в Москва-сити сняли, думали, с этого бизнес начинается, катят фигню с Китая и выставляют их за бренды западные, считая, что они оригиналы такие, и никто не догадался об этом до них, и до договоров с сетями не додумался. Выставляют ценник бешеный, естественно, им все отказывают, они даже в ноль не выходят, ну нет столько лохов, чтобы они аренду офиса отбивали не говоря цже об остальном. Так что тонет"Омега". Мы с Гайчиной поспорили, когда они потонут совсем. На кону ящик Моёт, я пока выигрываю – к ним уже приставы приходили, долги то растут. До декабря точно закроются, а Гайчина же добрая душа, прямо жалко ей их, верит и надеется, что до марта покрутятся еще. Нефига. В декабре капутнутся.
– Могу подсобить, чтобы точно ты выиграла.
– Отстань ты со своим подсобить, – махнула на него рукой, – ничего в спортивном азарте не понимаешь. Вот Алена понимает. Она меня поддерживает. Да?
– Да. – Улыбнувшись, покивала я. – Безусловно про отстать с подсобить. Безусловно!
– Как же ты мне нравишься, Ален! – улыбнулась Лида, очарованно глядя на меня и одобрительно хлопая по щечке сына, жующего конфету, – хоть какая-то от тебя польза, Славик!
***
– Эту сумочку увидела, сразу вспомнила твои сапоги. – В один из следующих вечером заявила мне Лида с порога, протягивая коробку. – Подумала, что сочетаться будет хорошо. – И торопливо добавила глядя на мое вытянутое лицо, – не понравится, передаришь кому-нибудь.
Да ага, щас. Передарю я сумку за полляма кому-нибудь, да. Только если Илье, ему не жалко, но что-то мне подсказывает, что он носить не будет такую.
Пропуская гостей в дом, Лиду и приятную женщину средних лет, с которой они прошатались по магазинам и решили заехать к нам на чай, о чем по телефону предупредила меня Лида.
– Она неизбалованная. – Задумчиво заключила дама, отдавая мне шубу и глядя на мое ошеломлённое лицо в ступоре разглядывающее сумочку на столе недалеко от входа.
– Это Гайчина. – Вздохнув и с грустью посмотрев на платиновую блондинку, пояснила Лида. – В смысле Лиля. Моя подруга, которая сначала говорит, потом думает, не обижайся на нее.
Прошли в столовую, где сидел зарывшийся в документах и ноутбуке Яр, кивнувший Лиле, царственно садящейся в кресло, пока я люто хозяила, обслуживая вечерних гостей.
– Ты потолстел. И похорошел, – в свойственной ей манере заявила Лиля.
– Вы меня видели лет семь назад в последний раз, когда я от ветрянки чуть не помер. – Откладывая все в сторону, кивнул Яр. – Тогда я был худой и в волдырях. Да, чуть-чуть изменился. А вы нет, все так же прекрасны.