Центумвир
Шрифт:
Улучив момент, когда Артюхов с прижатым к уху телефоном жестом остановил направляющегося в сторону кабинета Еровинкина и они пошли на выход, пошла по коридору. Приглушенное освящение, музыка почти не доносилась, поворот за угол и здесь вообще тишина. Прижалась ухом к двери его кабинета, уговаривая сердце не колотиться и не заглушать, потому что и так херово слышно.
– …пока ничего. – Хлесткое раздражение и черный лед в голосе Яра. – Игорь, позвони Громову. Если что, я сообщу, но будьте готовы.
Отстранилась от двери и метнулась в сторону противоположную ее открытию, приседая
– …двадцать минут назад, – произнес голос Вадима.
– Да мне срать, когда это случилось. Это случилось. Какого хуя, Шива? – щелчок зажигалки, стук стекла о дерево, и более ровное, – ты выйти хочешь?
– Нет. – Твердо и немного с напряжением.
Повисла тишина.
– Сядь. – Голос Яра на протяжном выдохе. – Посмотри мне в глаза. – Пауза затягивается, а потом спокойно и немного устало, – Вадим, я спрашиваю тебя, ты хочешь выйти?
– Нет. – Негромко, но твердо. Так, когда решение принято давно и это звучит уже естественно. Как факт. – Это мой круг и я никуда из него не пойду.
Повисла тишина. Недолго. Шелест выдоха дыма. Плеск жидкости о стекло. Когда Яр вновь заговорил, интонация снова была прежней, той, искаженной его раздражением.
– Я тебе говорил что ситуация накаливается? Говорил или нет, – судя по краткой паузе, она отводилась под подтверждение, и жрец не подвел и кивнул. Потому что голос Яра напитался еще большим раздражением, – тогда какого хуя нет строгого надзора? У тебя в голове страусы ебутся, что ли? Ну, так ты с ними ебись у психиатра, хули ты у меня тогда тут делаешь. – Громкий стук стекла о столешницу, и уже менее раздраженно. – Почему ты начал проседать тогда, когда вообще нельзя этого делать? У тебя одна задача – следить за этими пидорасами. Следить, Шива. Почему они закусились? Почему именно сегодня, именно сейчас? Ты понимаешь, что я должен сорвался с собственной свадьбы и поехать их разнимать? Ты понимаешь, что если Марвин сейчас прикажет ехать, я этих уебков разнимать не буду, я их всех жрать это заставлю, весь дуревой обвал, который они поделить не могут. Ты понимаешь, что этот админ Коню принадлежит и нам сталкиваться вообще не надо, особенно сейчас? Ты понимаешь, что наши не должны были напрямую Марвину сообщать? Даже если и правы, даже если их пидорасят не за что. Им нельзя было сообщать напрямую. Ты понимаешь, что ты, сука, мог бы сейчас ехать, а не я? Так какого хуя, Шива?
– Наши не сообщали Марвину, я уже хотел сказать тебе и собирался ехать, чтобы по тихому раскидаться с ними, – негромко ответил Вадим. – Но Марвину и Дубу сообщил Конь. Кулаков сказал, что обвал намеренно, что все было согласованно, но они все равно обвалили и не отдают. Конь сообщил Марвину, что, якобы, согласования не было, а это значит, что это их транзит и если есть вопросы, мол, засылайте центума, будем разбираться.
Яр негромко хмыкнул. Звонок его мобильного.
– Марвин. – Негромко произнес Вадим.
– Отвечай.
Снова тишина. Потом голос Вадима:
– Через три часа джет во Внуково и...
Не
Яр сидел в кресле у стола, в пальцах тлела сигарета, Вадим, подавшись вперед и опираясь локтями о разведенные колени у его стола.
Я смотрела в глаза Истомина, сжав челюсть. Вадим молча поднялся и вышел. Закрыл за собой дверь, о которую я оперлась спиной.
Он смотрел в стол не моргая. Черты лица резкие, напитываемые яростью, взгляд наливается давящей тяжестью, от него снова фонило тем, что давило на инстинкты и предупреждало, что сейчас он чрезвычайно раздражен и очень опасен.
– Еще хоть один раз будешь подслушивать... – Зло глядя на потушенную сигарету начал он.
– О, извините, Ярослав Андреевич. – Очень серьезно перебила я и усмехнулась, исподлобья мрачно глядя на него.
Он скривил губы и, откинувшись в кресле, прищурено посмотрев на меня, безапелляционно произнес:
– Ты знала за кого ты замуж выходишь.
– Я думала об этом. – Улыбнулась, склоняя голову и испытывающе глядя на него. – Теперь думаю, что логичный выбор не синоним правильного.
Для него хлеще пощечины. Желваки заходили, глаза потемнели, сглотнул и... отвел взгляд. Но пожалеть о сказанном я не успела. Пожалеть, в плане, что ударила слишком жестко, что он тоже не в восторге, что... Но забыла, кто именно сейчас передо мной.
– Я тебя услышал. – Прохладно усмехнулся, вдавливая в пол взглядом. – Но выбор сделан. Отмене и пересмотру не подлежит. Придется помучаться.
– Не провоцируй, Ярый. – Улыбаясь, отрицательно повела головой я. – Или ты хочешь апокалипсис, чтобы я этот нахуй не упавший мне Эдем превратила в сожжённые пустоши лукавого?
– Есть такой момент, как деловые обязательства. – Прищурился, красиво улыбаясь. Пугающе. – Если ты истеричка, то давай, иди. Позорь меня. А если ты сделала выбор, руководствуясь логикой, то и следуй этому вектору. Пусть он и неправильный, зато логичный же.
– Хорошо, Ярослав Андреевич. Извините. Не буду вам мешать. – Присела в реверансе и вышла.
Вернулась в зал, он, чуть погодя тоже. И я почти сразу натолкнулась на пристальный взгляд Лиды. Она поднялась из-за стола и очень близко прошла от Вадима, только входящего в зал. Я руку на отсечение могу дать, что я точно знаю, что она ему сказала. Потому что Вадим, едва заметно поморщившись, и в поисках спасения посмотрев на начальника, взглядом ломающего пол сейчас, спустя секунду повернулся и вышел вслед за ней. Вернулись они вскоре и Лида направилась сразу к нам. Остановилась у Яра, выпившего виски и предупреждающе посмотревшего на нее.
– Скажи-ка мне, сынок, ты у меня и правда дебил, да? Расселся тут с такой недовольной физиономией, что цветочки вянут. – Улыбаясь, повела подбородком в сторону оформления живыми цветами нашего стола. – Чего ты сидишь тут, царь-горы?
Все-таки свекровь у меня замечательная.
– Ма, только ты еще не начинай. – Тяжело глядя в стол и твердо обрубил он.
– Сына, ты не дебил, ты ебнутый. – Серьезно, с эхом гнева произнесла она, не спуская доброй улыбки с лица. – Ебало проще, вокруг камеры и шушера твоя.