Цену жизни спроси у смерти
Шрифт:
– Да, – прошептала Лиля. – Да.
– Вот и живи, – посоветовал водитель, расстегивая ширинку. Пустив длинную мощную струю в темноту, он добавил чуть ли не извиняющимся тоном: – Пришлось попользоваться тобой, пока ты без сознания валялась. Ничего? Не сердишься на меня? Так было нужно по сценарию.
Тихонько вскрикнув, Лиля приподняла голову и обнаружила, что кроме босоножек на ней ничего нет. Придавленная колесом рука болела так сильно, что кожа Лилиной спины даже не ощущала, как много под ней острых камешков и колких сучков. Но это беспокоило ее не так уж сильно. Собственная дальнейшая судьба – вот что вызывало настоящую тревогу.
– По… по какому сценарию? –
Так и произошло. Покряхтывая от усердия, водитель оросил траву под ногами последними брызгами, а потом охотно пояснил:
– В округе маньяк орудует, серийный. Семь женщин на его счету. Завозит их в укромное местечко, оглушает, насилует, а потом наезжает колесами на их конечности. Вот такие пироги, клепать мой болт. – Огорченно цыкнув зубом, водитель достал из багажника прозрачную бутылку. Откупорил ее, раздвинул ноги пошире и, постанывая, принялся лить жидкость на руку, которой придерживал то, из чего недавно мочился. В ночи разнесся запах водки, усиливая дикость происходящего.
– Зачем? – Лилин шепот прозвучал еле слышно, но водитель обладал прекрасным слухом.
– Дезинфекция, – отозвался он. – Неизвестно, какую трахомудию от тебя можно подцепить. Вот и приходится мучиться… Уй, бля… Печет, зараза…
– Я хотела спросить, зачем этот маньяк наезжает женщинам на конечности? – Вопрос дался Лиле с огромным трудом, но она постаралась задать его как можно более внятно и отчетливо, потому что от ответа зависела ее дальнейшая судьба.
– Как зачем? – удивился водитель. – А чтобы не брыкались. Болевой шок – это тебе не шуточки.
Опорожненная бутылка, предварительно вытертая тряпкой, кувыркаясь, улетела в чащу, стоявшую вокруг черной стеной. В ней то ли светлячки мерцали, то ли звезды проглядывали сквозь заросли. А может, мельтешение огоньков в глазах было вызвано слабостью, давящей болью и бесконечным ужасом, окончательно парализовавшим Лилину волю.
Весь вздернувшись на своих кривоватых ногах, водитель застегнул «молнию» на брюках (з-зип), опять сунулся в багажник, достал оттуда что-то и вразвалочку (шур-шур-шур) приблизился к Лиле вплотную.
– Этот самый маньяк, – сообщил он, – отрезает жертвам головы. Как установило следствие, обычной гитарной струной. Си… си… – тоненько пропел водитель, закашлявшись в конце. – Умеешь играть на гитаре, красавица?
– Нет, – ответила Лиля одними губами. Голос окончательно пропал.
– Я тоже не бард, – признался этот страшный человек. Его волосатые руки легко подвели струну под ее голову, после чего он продолжил: – Но гитара в моем доме имеется. Еще со старых времен, когда мы с братухой под нее разные глупости пели… Ах, какая ты неблизкая и неласковая, альпинистка моя, скалола-ла-ла-лазка моя. – Он засмеялся. – Была шестиструнка, стала пятиструнка. Один хрен, без дела пылится. – Мужчина натянул на обе руки новехонькие брезентовые рукавицы и похвастался: – Вот, приобрел сегодня в строительном магазине. Думаю, маньяк точно такими пользуется, чтобы пальцы не резать. Может быть, для надежности следовало две пары приобрести, как думаешь, красавица?
– У меня в косметичке деньги, – прошептала Лиля, уже не надеясь на чудо. Ее лицо было мокрым от слез, хотя она не сознавала, что уже давно плачет. – Там и рубли, и доллары…
– Нашел я твои деньги, спасибо, – сказал водитель. А еще в кармашке, кроме баксов, какой-то камешек дырявый лежал, так я его выбросил. Зачем ты его с собой таскала?
– Талисман… на счастье… – Слезы в глазах искажали видимость. Лиле казалось, что нависшее над
– На беду, а не на счастье, – поправил Лилю циклоп. – На твою беду… Ты у меня первая, так что не обессудь, если с первого раза не получится…
– Отпустите! – беззвучно закричала она, когда петля холодной струны захлестнула ее горло.
– Потерпи, потерпи…
Мужчина сосредоточенно засопел над ней, завозился. Лиля едва успела сомкнуть веки, чтобы не видеть, как это произойдет.
А через пару секунд ощутила себя разделившейся надвое: голова отдельно, все остальное тоже само по себе. Но она уже не была ни беззвучно раскрывающей рот головой, ни бьющимся в конвульсиях телом. Она стала ничем, и это оказалось самым ужасным из всего, что произошло с ней в самую последнюю ночь ее жизни.
Глава 8
Мент и следственный эксперимент
Покончив с утренними процедурами, Громов с удовольствием закурил первую сигарету, а затем, не гася пламя зажигалки, поднес его к листку бумаги, на котором были записаны Лилины координаты и несколько второпях нацарапанных ею слов.
Хоть ты меня не обмани, Громов! Если бы ты знал, как часто меня обманывали!
Листок моментально вспыхнул и превратился в горстку черного пепла. Эта девушка была создана не для Громова. Он тоже был создан не для нее. Просто, подпоив ее и подвергнув легкому внушению, он, кажется, перестарался. И Лиля вбила себе в голову какие-то глупости, да и он сам излишне расчувствовался. Теперь в отчете придется придумывать какую-то липовую статью расходов для истраченных денег, мудрить. Вот чего терпеть не мог Громов – изворачиваться. Уже одна только мысль о такой необходимости отравляла его существование.
Вид у него был пасмурным – и когда наводил порядок в номере, и когда споласкивал пепельницу. Достав из шкафа костюм, он повертел его так и сяк, а потом сунул обратно, решив ограничиться джинсами и любимой синей рубахой. Сегодня ему предстоял поход в управление милиции, а тамошний народ и без того называет эфэсбэшников «костюмами», и это далеко не самое обидное определение.
Приязни между сотрудниками МВД и ФСБ всегда было не больше, чем между гвардейцами кардинала и королевскими мушкетерами, хотя до прямых столкновений дело доходило редко. Зато бесконечных козней и интриг хватало с лихвой. Если бы Громову предложили выбирать между походом в серпентарий или в милицию, то уже через час он любовался бы всяческими гадами и аспидами. Но выбор он уже сделал. Самолично. И потому этим утром не кобре очковой предстояло столкнуться с Громовым нос к носу, а какому-нибудь важному милицейскому чину.
Отыскав гостиничный буфет по запаху, он поставил поднос на заляпанную кетчупом скатерть и принялся обстоятельно завтракать, зная наперед, что пообедать сегодня ему вряд ли удастся.
Когда дело дошло до кофе без сахара, все, что удалось выяснить Громову за первый день командировки, выстроилось в более-менее стройную картину. Аркадий Сурин, переадресовавший кредитный транш МВФ в неизвестное русло, по всей видимости, действительно каким-то образом засветился в Сочи. Кто-то был очень заинтересован в том, чтобы здесь его следы и оборвались. Этот кто-то, мысленно окрещенный Громовым Иксом Игрековичем, организовал гибель Болосова, виноватого лишь в том, что он походил сложением на беглого столичного хакера.