Чабор
Шрифт:
— Идёт. — Тихо шепнул волхв. — Давай прощаться.
— Я пойду с тобой, — решительно сказал княжеский гридень, пристраивая на тугой лук стрелу и вглядываясь в сырой мрак ночи. — Ведь того злыдня всё же я подстрелил, а вдруг что? И вообще, мне тут без тебя и Дарьи делать нечего, всё одно, сейчас или после уйду...
Не дает мне покоя тот княжий человек. Сам бы я не дотумкал, что подослали его с чёрным умыслом тебя убить. Да, хороши дела, ничего не скажешь…. Так что, Ортай, без Дарьи ты никак, а уйдёте, то мне всё равно достанется и за дружбу с волхвом, и за прочее. Пока ещё не сильно «заелись» с князем, уйдём по-хорошему. Хоть я и княжий человек, но у князя-то людей много. …А что, схоронимся у Дрягвичей, у твоих родственников, авось не предадут? Там, на болотах, нас тяжко будет отыскать. Сам же говорил, что родина твоя «чёрной былью» будет отзываться в веках. Может, за тяжким грузом этой чёрной были и не найдёт нас никто…?
— Эхе-хе, — вздохнул волхв. — Так-то оно так, да случится это ой не скоро. Далёкие потомки наши будут тому свидетелями. Так что хорошенько подумай, Берег. Я-то, считай, всю жизнь как ветер по миру болтаюсь, а ты?
— Нет мне тут места, Ортай. Поверь, я уж достаточно передумал про это. Всё, решено, не отговаривай…
— Ну, значит, так тому и быть, — волхв накинул на плечо лямки дорожной полотняной торбы. — Теперь бы только дело завершить. Хозяин леса Бор говорил мне, что Огонь Сварога вскоре придёт карать в эти земли. Станет делить людей и нелюдей и не свернёт с намеченного…
— Эх! — Бурчал Берег, вглядываясь во мрак окружающего леса. — Обрадовал. Путь бы этот Хозяин лучше вывел тех веров к нам. Стращать бурей не больно-то умно, а вот помощь бы нам не помешала.
— Ты, — приструнил пылкого сотоварища волхв, — не меряй своим аршином мерки Духов. А про подмогу я тебе так скажу: будь уверен, не их к нам, так нас к ним Дух непременно выведет.
— Хорошо бы…
— Тихо. Слышишь?
— Слышу.
— Идут-то двое?
— Двое. Ох, Ортай, как бы нам и ещё пару княжьих людей не пришлось на тот свет отправить…
Берег поднял лук и стал целиться в сторону звука. Что-то захлопало, будто ночная птица меж чёрных стволов. Это был условный знак Дарьи. Волхв негромко зацокал в ответ, указывая путь своей избраннице.
Вскоре из лесного мрака появились два силуэта. Дарью Берег узнал легко, поэтому опустил лук, вышел из чащи на лесную дорогу и махнул рукой.
Сестра, приближаясь, тихо ответила:
— Это мы.
— Мы? — отозвался удивленным эхом волхв. — Ты бы ещё половину Слободы привела прощаться.
— А прощаться никто и не будет, если, конечно, ты меня не собираешься здесь бросить. Всенежа пойдёт с нами.
— Всенежа?! — будто Змей Горыныч зашипел теперь уже отставной княжеский гридень.
— Что сестра, что брат, два зуба — один ухват, — нервно ругнулся Волхв, забросил на плечо в компанию к своей торбе, увесистый узел любимой и медленно зашагал по лесной дороге. Дарья же взяла за руку тихоню Всенежу и поволокла её следом за Ортаем.
— Куда ж мы теперь, каханик? — догоняя любимого, сладко запела ему на ухо сестра Берега.
— В Берецкий лес, на именины к кощею, — разом отрубил словоохотливость своей избранницы волхв.
ЛАРЬ 3 КЛУБОК 10
КЛУБОК 10
Тарина, не чувствуя под собой ног, опустилась на траву. В её печальных глазах плыла густая пелена.
— Довёл царевну, — озабоченно бормотал где-то рядом сайвок. — Конечно, с таким-то питанием…
Девушка нежно прикрыла рот сайвока своей ладонью.
— Не надо, — тихо прошептала она, — это я сама. Что-то давит…
— Молчи-молчи, — хлопотал Водар, помогая царевне прилечь, — отдохни. Сейчас разведём огонь…. На-ка вот пока, — малыш спешно вытащил из кожаного мешочка крохотный пучок сухой травы и растер его в ладонях. — Ну, давай, хоть немного на язык…
Тара послушно открыла рот. Горько-мятный вкус тут же ударил в горло и вскоре приструнил её не в меру расходившееся сердце. Она на какое-то время забылась, а когда вновь открыла глаза, то увидела костёр, возле которого в глубокой задумчивости сидел Чабор. Едва она шевельнулась, как тут же услышала его голос:
— Лежи-лежи, не вставай…. Водар ушёл в лес, за травами. Скоро придёт, подлечит. Он может. Он всё может, это только я…. Всё это из-за меня. Ну, чёртов колдун…
К этому времени сайвок забрёл уже далеко в чащу. Сколько бы он ни ходил по мокрым болотинам, трава вокруг попадалась пустая и безтолковая. Это было очень странно, ведь на дворе красовалась самая середина тёплой поры года. Складывалось впечатление, что вся сила местной растительности была безпощадно высосана голодной землёй.
Водар, в надежде найти то, что ему было нужно для поддержания сил царевны, пробирался по мрачной мокрой низине всё дальше и дальше, поражаясь тому, что лесная чаща «мертвеет» прямо у него на глазах. По всем травным наукам, всё должно было быть как раз наоборот. В таких вот низменных ложбинах трава стоит в самой силе.
Даже не умолкавший ранее шум лесных птиц здесь, как казалось, был не слышен. Необъяснимая тревога, цепко закравшаяся в сердце озадаченного сайвока, росла, словно на дрожжах. Дело дошло до того, что его маленькое сердечко, окончательно сжавшееся в комок, так смачно ёкнуло, что малыш, захваченный этим врасплох, тут же присел на корточки и прижал к нему ладонь. Он удивлённо оглянулся вокруг, рассматривая сырой и душный мрак леса, пытаясь хоть там найти ответ на своё необъяснимое недомогание.
Тут же, впереди, шагах в пятидесяти, рядом с обугленным от удара молнии дубом, словно из-под земли вырос уродливый карлик, облачённый в чёрную хламиду. Незнакомец, не замечая сайвока, смотрел вверх, в откликавшиеся тревожным шепотом вершины близстоящих сосен.
Из неподвижной, колючей высоты вывалилась лёгкая крылатая тень, и к ногам чёрного карлика упала мёртвая птица. Он проворно схватил её, затолкал в полотняный мешок и безшумно скользнул меж многочисленных стволов и корней. Сайвок, толкаемый любопытством, немного подождал …и отправился следом.